Николай Шагурин: Рубиновая звезда (Сборник)

— Позвольте, в свою очередь, задать и вам вопрос: что привело вас в эти вертепы? Жажда денег? Немыслимо. Вы — здесь! Вы, такой бессребреник! Вы, которого в аудиториях ждут студенты!

— От моего пребывания здесь зависит, смогут ли многие из этих студентов прийти в аудитории в новом учебном году. Как видите, я ответил вам. А вы мне — нет.

Сид опустил голову, произнес еле слышно:

— Карты…

— Понятно. Иногда эта зараза оказывается хуже алкоголя и наркотиков. Но неужели вы не в силах бросить это? Уезжайте. Я дам вам денег.

— Хотел бы, но уже не могу. Запутался. Слишком поздно я понял, в какие сети попал. Моим хозяевам достаточно шевельнуть пальцем, чтобы я угодил на 20 лет в тюрьму…

Сид спрятал лицо в ладонях.

— Ну, не убивайтесь, Платтер! — ласково сказал профессор, ероша его волосы. — Так зачем же вы пришли?

— Сообщить вам одну тайну.

— Я готов ее выслушать, так как вижу, что не вышел из доверия у моих учеников.

— Вы не даете себе отчета в том, каким опасным секретом владеете, горячо заговорил Сид, поднимая красное от стыда и залитое слезами лицо. Это равносильно изобретению новой супервзрывчатки. Я помню, что вы всегда любили невинные мистификации, веселые розыгрыши, хорошую шутку. И, вместе с тем, со своими формулами, вычислениями и техническими проблемами были далеки от реальной жизни за стенами института. Вся эта история кажется вам шикарной шуткой. Но тут не до шуток. Вы не представляете, в какое дело вы ввязались и с кем схватились. О, вы еще не знаете, что это за люди, если их вообще можно назвать людьми! У них руки по локоть в крови, а за спиной стоит могущественная американская Мафия, для которой не существует законов, ни божеских, ни человеческих. Вам несдобровать!

Сид перевел дух и добавил:

— Так вот, тайна, которую я хочу вам доверить, заключается в одном слове: _бегите_.

Это было произнесено с такой гипнотической убедительностью, что профессор растерялся. Он налил полстакана вина и выпил залпом.

— М-да. Видимо, вы правы… Хватит. Я несколько увлекся и начал превращаться в аттракцион.

— Чем быстрее вы скроетесь, тем лучше, — сказал Сид. — За каждым вашим шагом следят две конкурирующие шайки гангстеров. Я подозреваю, что и та и другая зарылись целью похитить вас со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но приставленные к вам той и другой стороной «телохранители» зорко следят за тем, чтобы вы не достались конкуренту. Воспользуйтесь же «статус-кво» и покиньте Лас-Азартас. На карте — ваша жизнь.

— Хорошо. Искренне благодарен вам, Сидней. Мне, действительно, пора вернуться к моим мальчикам. Но прежде чем уйти, скажите мне, может быть, я все-таки могу чем-нибудь вам помочь?

— Нет, профессор.

— Жаль. Ведь я надеялся увидеть в вас второго Хойфа или Винера. И такой жалкий конец…

Сид встал. Профессор протянул ему руку, последовало крепкое рукопожатие.

— Еще раз благодарю. Прощайте. Впрочем, подождите.

Профессор присел к столу, взял лист почтовой бумаги с маркой отеля и написал несколько строк.

— Я понимаю, что этот шаг потребовал от вас большого мужества. Надеюсь, что вы остались не только мужественным, но и честным в душе человеком. Но, чтобы вернуться к порядочной жизни, вам понадобятся деньги. Возьмите это и вы будете без проигрыша играть в «Черного Джека».

— Значит, вы действительно проникли в тайну закона больших чисел?

— Частично. Но в достаточной мере, чтобы вступить в единоборство с рулеткой. С картами — там много проще.

Забегая несколько вперед, чтобы распрощаться с Сидом, скажем, что он исчез из Лас-Азартаса и с этого времени потерял всякий интерес к игре. Почему? Да потому, что из игры вынули то, что составляет ее душу — азарт. Зная заранее, что выиграет, Платтер бесповоротно охладел к картам.

И только много лет спустя, уже другим человеком, понял он, каким великим знатоком человеческой души выказал себя бывший учитель, открыв ему секрет беспроигрышной игры.

Вернемся, однако, немного назад. Точнее — к прекрасному дню раннего лета, когда в Оберлинском университете закончились переводные и выпускные экзамены.

Профессор Томас Кларк Моррисон, возглавлявший кафедры математики и кибернетики, вышел из учебного корпуса, и день встретил его мягким солнечным теплом, ласковым дуновением ветерка и трепетом листвы пышно распустившихся деревьев, которыми щедро был засажен центральный участок университетского городка. Сейчас, после шестичасового пребывания в аудиториях, где в воздухе так и летали кварки, спины и биты, интегралы Лебега и мартингалы, эргодические теоремы и цепи Маркова, он чувствовал потребность на несколько часов отключиться от этих архимудреных понятий и побыть… просто человеком.