Виктор Тихонов - На широте Владивостока

Наниматели удалились. Иванов – на палубу, к своей аппаратуре. Олег Петрович – на берег, к ожидавшему его автомобилю.

Моряки занялись обсуждением деталей неожиданной сделки. Юра, прошедший за свою жизнь пять океанов, переживший два общественных строя и три неудачных брака, напрочь утратил способность удивляться чему либо, и не видел ничего особенного в желании обследовать ранее никого не интересовавший район. Механик Степаныч, напарник и вторая половина экипажа «Элис», был, напротив, крайне смущен новым фрахтом. По его словам, на дне моря могло лежать все, что угодно: от выброшенной кем-нибудь контрабанды до потерянного бдительными военными секретного оружия. И, главное, в городе есть отделение академии наук со своими судами, а непонятные ученые нанимают частный флот. Тут уж задумались и такие пофигисты, как Вал с Юрой. Наниматели не акцентировали внимания на секретности миссии, но в море может произойти всякое. Плыви потом двадцать миль до ближайшей земли… с багром между лопаток. В результате моряки решили подстраховаться. Московские гости вряд ли знали, что место, в котором будет происходить эксперимент, хоть и удаленное от берега, не такое уж пустынное. Буквально в десяти милях от выбранной точки находилась известная всем рыбакам банка «Зубр» – подводная гора, над которой маломерный флот активно ловил рыбу, не заходящую в залив. Вал позвонил коллегам и друзьям. Многие из членов «берегового братства», неофициального клуба водномоторников, планировали на завтра выход на рыбалку. Выяснив ситуацию, договорились, что в случае чего, помощь будет буквально через двадцать минут после тревожного вызова.

На палубе уже закончили установку приборов. Аппаратура выглядела невзрачно – груда железных ящиков, опутанных кабелями, и пульт управления, казавшийся довольно несовременным и сделанным «на коленке». Впрочем, ученые: Иванов, которого все остальные звали только по фамилии, и его помощники – шесть человек разного возраста и пола, остались довольны. Моряки попытались выяснить у них предназначение аппаратуры, но ничего существенного им не сообщили. Ученые явно старались избегать объяснений по поводу предназначения приборов, только сообщили, что комплекс имел наименование ДРМ-8, которое Степаныч ехидно расшифровал как «Дурмашина». Слово было сказано веско. Сразу стало ясно: прибор войдет в историю под этим именем. Впрочем, большую часть ученой братии составляла молодежь, которая приветствовала название, а так как Иванов был не против, кличку приняли.

На следующий день Вал пришел на пирс с небольшим опозданием и не один. Не зная, сколько точно продлится эксперимент, он решил захватить с собой пассажира, домашнего кота, полукровку перса по кличке Ллойдз, который не был в восторге от предстоящей морской прогулки. Однако, будучи в душе философом, зверек привычно с комфортом устроился прямо на приборной панели и приготовился созерцать летящую вдоль борта воду. Солнце уже припекало и катамаран легко обходил многочисленные посудины, наперегонки направлявшиеся в море, к большим и малым островам архипелага. Кто с женами и домочадцами, кто с друзьями и подругами. Большой город ловил свой кусочек лета, такого всегда неожиданно короткого и прекрасного.

Среди разнообразия плавсредств резко выделялась мегаяхта «Эдем». Плавучий дворец, прибывший из Кореи на днях, принадлежал, по слухам, московскому олигарху. Пятидесятиметровый гигант величаво двигался в общем потоке спешащих к чистому морю и незагаженым берегам. Вал проскочил мимо борта «Эдема», с интересом оглядев футуристические обводы судна и девочек, загоравших на палубе суперяхты.

«Отдыхают по полной, – подумал Вал. – Птицам высокого полета дела нет до всех мелких посудин вокруг, до проблем и желаний их пассажиров.»

Как ни странно, шкипер ошибался. Именно в эту минуту на борту мегаяхты обсуждался поход «Элис» и «Тотема». Хозяин яхты Геннадий Иванович Лобов подтянутый и моложавый московский денди, уверенно входил в список Форбс, но никогда не был там на первых местах. И не мог на них попасть в принципе, так как не был допущен ни к газу, ни к нефти. Торговые сети, принадлежавшие ему, приносили достаточный доход, но не давали морального удовлетворения. И к сорока пяти олигарх не выполнил поставленной перед собой задачи – не стал кем-то исключительным. Быть рядовым миллиардером стало ему столь же утомительно, как быть рядовым в армии. И вдруг однажды появилась возможность сделать что-то, что бы выдвинуло его в первый ряд уверенно и навсегда. Подкармливаемый им в благотворительных целях НИИ неожиданно начал выдавать результаты, которые поначалу не смогли осознать сами ученые. Но их значение инстинктивно почувствовал Лобов. С тех пор он финансировал все исследования в полном объеме и с максимальной щедростью. Требований к ученым было только два – работать и обходиться без публикаций и огласки. Ученые повозмущались по поводу ограничения свободы слова, но, совершенно обалдев от золотого дождя, обрушившегося на них, втянулись в гонку исследований. Постепенно новые результаты стали превосходить все первоначальные надежды. И вот последний шаг уже близко. Лобов решил лично появиться во Владивостоке. Даже заскочил по дороге в Пусан, прикупил для такого случая небольшую, но спроектированную по индивидуальному проекту комфортную и уютную яхту. Пусть начальник собственной безопасности человек абсолютно преданный, но такие вещи надо контролировать самому. Жаль, что никаких собственных ресурсов не хватит на все остальное. Этот пирог в одиночку не проглотить. Пришлось пригласить на борт потенциальных лоббистов проекта. Заместители нового губернатора были московскими людьми. Повезло. Еще пару месяцев назад он вынужден был бы договариваться с местными, а это всегда чревато дополнительными проблемами. Чтобы не раскрывать заранее свои планы, олигарх пригласил чиновников на обычную морскую прогулку. В результате на борту, помимо вице-губернаторов, оказалась целая тусовка: гастролирующий в городе эстрадный кумир, какие-то длинноногие победительницы какого-то конкурса и кое-кто из местной элиты. Лобова вся эта шушера не волновала. Сразу по выходу в море он предложил нужным людям выпить у него в кабинете и понемногу начал рассказывать об эксперименте.