Андрей Мансуров - Королевство пустых зеркал

И это он боится звонить ей…

Нет, не будет он звонить ей. А вот позвонит-ка он бывшим однокурсникам. Про новую работу (Упаси боже!) ни слова не скажет – мало ли! Вдруг у телефонов уже «выросли уши»!

Впрочем, что значит – вдруг! Он потерял бы уважение к новым работодателям, если бы те «пренебрегли» прослушкой!

– Алле! Здравствуйте… А Петра Васильевича можно? Что?.. А-а… Нет, это Алексей – ну, Лёша!.. Ага… Понятно. А когда освободится?.. Спасибо. Извините.

Вот это – да! Петька устроился секьюрити – ну, проще говоря – ночным сторожем – в гипермаркет, и сегодня дежурит. Хм…

Девочкам с курса звонить почему-то не очень хочется. Может, разве, Эльвире…

– Алле! Добрый вечер. А Эльвиру можно? Ох, это ты – не узнал, не узнал… Богатая будешь! Ха-ха-ха… – он и не пытался скрыть, что и сам не слишком-то верит в старую дежурную хохмочку, – Ну, как сама?.. Ого! Молодец. Так держать. Как назвала-то?.. Правильно – рождаемость в стране надо повышать! Да и деньги лишними не бывают… А твой-то как там? Всё ещё дальнобойщиком? Д-да, конечно, хорошие, но уж больно опасно… Эльвир, я чего звоню-то… Ты с нашими-то поддерживаешь? А-а, только с Катькой… Ну и как она? Да ну!.. Вот блин. Неужели никто так по специальности… Жаль-жаль…

Сам-то? Да у жайтайцев, будь они трижды неладны!.. Нет, пока платят… Ха-ха. Точно, не больно-то разгуляешься… А подвал – просто жуть!.. Сыро, холодно…

После ещё пяти минут дёрганного и явно обоюдостесняющего разговора тот был прерван детскими криками, и уверениями собеседницы в том, что у неё суп на плите, и ребёнок просится пи-пи, после чего они спешно распрощались, традиционно пожелав друг другу всех благ.

Подумаешь: когда Алексей хотел отделаться от занудного или нежелательного собеседника, он и сам пользовался похожим приёмом. Только он говорил, что кто-то пришёл и стучит в дверь… Или звонят по другой линии. Или, в крайнем случае, да – что убегает суп на плите.

Какой, на фиг, суп – он уж забыл, когда в последний раз ел нормальную, «человеческую» еду. Приготовленную с чувством, с толком, с расстановкой. Заботливой Хозяйкой. Налитый в чистую тарелку. Поставленной на выстиранную и выглаженную скатерть.

Вот, значит, какие дела. Не знает даже Эльвира – самая въедливая и пронырливая тугарка, из всех, кого он встречал – никого, кто из их выпуска работал бы по специальности…

Значит, всё же – повезло ему. Или сработал, наконец, фактор настойчивости? Недаром говорят – капля камень точит… С другой стороны, может, как раз из-за нехватки импульсивности, способности мозга мгновенно переключаться, смотреть на проблему под новым углом, он и не… Творец?

Да, он и занудный, и скучный. «Пыльный», как говаривала бывшая. Но и – настойчивый. Может стиснуть зубы и терпеть. Как он, собственно, и делал все эти годы…

Только кто оценит этот дурацкий «подвиг»?! Вокруг почти все – такие же.

Думают, что только вот одни они такие на свете – талантливые, чуткие, ранимые, заслуживающие лучшей участи! Но им не дают по-настоящему раскрыться: разные досадные и постоянно возникающие, посторонние, и не очень, проблемы, обстоятельства, завистники, и, разумеется, ничего в их тонкой натуре не понимающие окружающие чёрствые ослы…

Так «творцы» и ожесточаются: отчаиваются создать «шедевр всей своей жизни». Отчаиваются хоть на пять процентов самореализоваться. Отчаиваются в своих поисках сочувствия и понимания. Молчат. Делают свои нетворческие дела. Зарабатывают хотя бы на кусок хлеба – пусть даже и ночными сторожами… Терпят.

Нудную и обрыдшую работу. Глупого и тоже не понявшего «творческих порывов» сожителя или сожительницу. А потом и вечно вопящих сопливых детей…

Да уж, Эльвире теперь точно не проявить своих способностей. А ведь реально были – куда до неё Алексею, с его «бедным», и сугубо приземлённым воображением!

Если бы ещё педагог, Тамара Павловна, не сказала ему тогда, уже после выпуска, наедине… Жестоких, но – как он теперь понимал, справедливых, слов.

Э-эх, Прошлое… Не вернуть тебя никогда.

Да и ладно.

Кто слишком уж часто роется в прошлом, может профукать собственное Будущее.

Со стоном поднявшись с кровати, он прошёл в ванную.

До аэропорта он доехал на такси. А какой смысл теперь экономить скрупулёзно откладываемые робли?! Там, куда он отправляется, нужны только эти самые «у.е», которые он догадался разменять на мелкие купюры. И которых осталось, кстати, маловато…

Внутри аэровокзала царила привычная сдержанно-деловая атмосфера. Люди в костюмах и с дипломатами, деловито идущие «твёрдо-зная-куда». Раздолбаи-туристы: прилетевшие – с вялым интересом смотрящие вокруг себя, улетающие – сосредоточенно хмурые, и стремящиеся поскорее «разделаться» с чёртовым отдыхом. Чинно-чванливые мамаши с тщательно одетыми во всё лучшее малышами, словно (Или не-словно!) нарочно всё время что-то у этих малышей в костюмчиках поправлявшие, одёргивающие, и горделиво оглядывающиеся вокруг: оценил ли кто из других женщин (Мужчинам-то – наплевать!) насколько дорогой наряд на их капризном чаде, и насколько заботлива она, юная состоятельная (!) мамаша… Персонал аэропорта: с застывшими, и, словно зафиксированными навеки на аракале как рекламные наклейки, приклеенными, дежурными улыбками.