Сергей Другаль: Первый Контакт (Сборник)

— Естественно. Мы, вернее, вы передаете таблицу умножения, ряд простых чисел и теорему Пифагора.

— А закон Архимеда насчет тела, погруженного в воду, вы не передавали? — спросил Многомудрый, и, как показалось председателю, в улыбке его возникло что-то двусмысленное. — У нас, дельфинов, говорят: каков вопрос — таков ответ. В общем, мне все ясно.

— Что вам ясно, Многомудрый? — прошептал председатель и, ухватив себя за челюсть, стал раскачиваться.

— Видите ли, с точки зрения высокоразумных загромождать эфир сообщениями о том, что пятью пять — двадцать пять, могут только эти, как их, миробли…

— Да, — помолчав, сказал председатель. — Действительно… Теперь и я вижу… — Он вздохнул. — И что нам теперь делать, а?

От безнадежности этого вопроса вздрогнули все пятнадцать миллиардов жителей Земли и ее окрестностей.

— Только одно — реабилитироваться! — твердо пробулькал Си Многомудрый. — А то в космосе о нас, землянах, сложится превратное мнение. О нас черт-те что могут подумать.

— Реабилитироваться. Легко сказать, — буркнул председатель и пустил в ход машину голосования. Через пару-другую секунд Сабом обработал информацию, поступившую по его гравилазерным каналам, и выдал итог.

— Значит, так, — сказал он. — Против выступили трое, мотивировав свою позицию словами: «А нам на это наплевать». Воздержались тринадцать, в том числе пять головоногих моллюсков…

— Это что ж получается?.. — Председатель перестал раскачиваться. — Это значит большинство за реабилитацию?

— Само собой, — сказал Сабом и почему-то отключился сам.

Дальше, как всем известно, выбрали и послали нас. Мы полетели. Было все, что положено. Ускорения, приключения, непреодолимые трудности. Трижды мы впадали в анабиоз, дважды входили в подпространство, попадали в гравитационные ловушки, сражались с фантомами, которые где-то населили наш корабль, пытаясь свернуть нас с правильного пути. Сходил с ума и вновь брался за ум наш киберштурман. Но мы и в пути готовились к реабилитации, ибо надо было доказать, что земляне не глупее остальных обитателей космоса. Сейчас, после контакта, это стало ясно, а тогда даже многие земляне сомневались. Напомню: эти сомнения вылились в оскорбительную для нас гипотезу о том, что с нами никто не хочет иметь дела, поскольку из-за низкого уровня интеллектуального развития земляне будто бы не представляют интереса для жителей других миров, которые, дескать, привыкли говорить на равных с равными. Дескать, мы еще не созрели для контакта. Но мы-то созрели. Просто из-за этих непродуманных передач (на что тратят энергию?) нас избегали. Спасибо ломерейцам, надоумили. Да, я забыл сказать о цели нашего полета. Сабом вычислил координаты источника первого сообщения, ну того самого, в котором говорилось о мироблях… Планета Ломерея — вот была наша цель…

Так мы летели и готовились. Занимались спортом, изучали науки, открыли несколько ранее не открытых открытий. Экипаж был что надо: весельчаки (кроме Невсоса), остряки, сплоченные, психически устойчивые, все за одного — один за всех! Каждый из нас мог подменить другого (кроме, естественно, Невсоса и Си Многомудрого). Я, например, освоил нейрохирургию, и с тех пор мое хобби — это удалять опухоли с мозгов. Наш ремонтник Вася Рамодин разгадал загадку телекинеза. Полагаю, не без помощи Невсоса, с которым он сильно подружился. Сейчас это известный метод Рамодина. Вася вообще предпочитает иметь дело с головоногими. Моллюски ему нравятся своим хладнокровием: они способны подолгу выдерживать общение с Васей. Знаете, пока мы летели туда, на Земле прошло сто лет, а за этот срок можно овладеть любой профессией, и не одной. А когда мы летели обратно, то это время скомпенсировалось, и по земному исчислению мы были в отлучке всего-то месяц с небольшим. Нам еще повезло, что мы не прилетели раньше, чем вылетели. Так или иначе, а знания, приобретенные за сто лет интеллектуально-спортивной жизни, остались. Такова логика парадоксов пространства-времени. Такова логика туданазадного эффекта. Сейчас это каждый ребенок знает, а в первое время после возвращения наш интеллектуальный гигантизм поражал окружающих. Все думали, что это мы выросли от общения с ломерейцами, а в действительности — это труд и учеба, учеба и труд в течение ста лет с малыми перерывами на анабиоз. Кстати, об анабиозе: никто из нас не знает, впадал ли в спячку Невсос, или это его нормальное состояние.

Наконец мы прилетели. Ломерея, кислородная планета земного типа, вращалась вокруг своего желтого солнца, а мы вращались вокруг Ломереи с аполомереем в сто двадцать километров и периломереем в восемьдесят.