Леонид Бойко - Постскриптум. История нескольких жизней

– Да, скоро будет юбилей и большая выслуга. – Гордо ответил я.

– Такие как Вы – драгоценные кадры для нашей страны, Вас нужно беречь. Вы, наверное, стольких уже спасли?

– Наши профессии схожи, док. Мы оба, в каком-то смысле, спасаем людей.

– Это да. Пройдемте за мной, в мой кабинет и побеседуем. – Он жестом пригласил нас проследовать за ним. – Робби, могу я вас так называть? – Ласково спрашивал он.

– Вполне, док.

– Илья, прибереги рабочий этикет для других пациентов – Вмешалась Кэт. – Все же свои!

– Это точно. – Добродушно сказал доктор, открывая дверь перед нами. – Все свои, все как родные. Друзья Алекс – мои друзья и я постараюсь Вам помочь всем, чем только смогу. Робби, садись на кушетку.

Я последовал указаниям доктора и вскоре оказался на мягком кожаном диване, который находился в центре просторной комнаты. Лучи осеннего солнца трепетно падали на меня через открытые жалюзи и ласкали мое лицо. С каждым днем оно все меньше дарит нам свое тепло, готовя нас к непроглядной и холодной зиме, которая подкрадывается совершенно не заметно. На стене, прямо напротив меня, в рамках десятками весели почетные награды, дипломы и поздравления для владельца этого кабинета. Все они были демонстративно выставлены на показ – вот они, все труды жизни. Стены, хоть и были такими же голубыми, как и во всей больнице, но воспринимались совершенно по-другому, более уютно и по-домашнему. Весь кабинет был обставлен мебелью и большими горшками с пальмами. Где-то позади меня монотонно бубнил голос диктора с небольшой настенной плазмы. Илья поспешил сесть за широкий стол, жестом усаживая Кэтрин в самом начале комнаты перед небольшим журнальным столиком, на котором лежало чтиво для сопровождающих. Ничего серьезного, только гламурные глянцевые странички.

– Вам удобно?

– Да.

– Расскажите, что вас беспокоит. – Илья вытащил из папки большой белый лист и был готов к диалогу.

Мы долго беседовали. Я довольно подробно описал свое состояние, которое беспокоило меня (а теперь уже и Кэт) на протяжении последнего времени. Иногда в разговор влезала и Кэтрин (она старалась помочь и не упускала своей возможности), дополняя картинку в тех в местах, которые вылетели у меня из памяти. Мы словно собирали мозаику, крупицы которой были моими воспоминаниями, приправленными с сиропом из жалоб. В рассказе я упомянул и то, что вижу, когда просыпаюсь совершенно в других местах, и что чувствую, когда «вот-вот» отключусь, рассказал о детстве, с трудом поведал о страшной аварии, которая на долго оставила своей след на моем сердце. Стараясь не упустить ни малейшей детали, я вдавался во все подробности. Я говорил искренне, не понимая, верит мне доктор или нет. Когда речь зашла о том, что многие из «снов», которые снились мне в детстве, сбылись, Илья слегка скептически изменился в лице.

– Вы утверждаете, что вы в каком-то роде видели будущее, когда были ребенком? Вы же понимаете, Робби, что это просто совпадение.

– Док, все сбылось. Я не знаю, как это объяснить.

– Случайность и совпадение, вот, например, что точно Вам, кхм, тебе снилось? – Илье было сложно перейти на «ты».

– Я не верю в случайности. – Сказала Кэт. – Роб, почему ты мне об этом раньше не рассказывал?

– Я не придавал этому значения, но теперь мне страшно. Первый сон был, когда я был в младшей школе. Класс точно не скажу. Я как-то заснул на уроке рисования и в своей голове смутно увидел, как умирает мой преподаватель. Проснувшись я долго плакал и просил ее перестать курить.

– И? – Перебил Илья.

– Она меня отчитала. А через год она сгорела в собственной кровати из-за непотушенной сигареты. – Меня слегка злило его недоверие.

– Это вы из некролога узнали? Робби, я не знаю, как это объяснить, но это определенно совпадение. Никаких видений, никаких экстрасексов (он почему-то посчитал смешным исказить это слово) не существует.

– Она умерла именно так, как я и видел. – Меня начал переполнять гнев. – Черт, да я говорю правду.

– Робби, у тебя – Доктор уже перешел на «Ты». – хорошее воображение. Считайте, как хотите. – Он встал и протянул мне листок, который был напрочь исписан беглым неразборчивым почерком, который обычно понимал только узкий круг медперсонала – Робби, вот вам, точнее, вот тебе направление на анализы. Я бы хотел посмотреть, что из этого выйдет. То, что ты страдаешь некой формой амнезии – уже сигнал к лечению. А также я бы крайне рекомендовал тебе остаться у нас на недельку-другую.