Виктор Трошнев - Против часовой

Так вот. Когда праздник пива проходил, сортиров для – как говорят в армии – отправления естественных надобностей, а говоря проще, для слива этого самого, уже употреблённого напитка катастрофически не хватало. Мужикам ещё как-то попроще, кустики и всё такое, а вот в женский очередь стояла – Владимир Ильич позавидовал бы.

Вот поэтому я про этот октоберфест и вспомнил. Очередь в подвал к Скуперфильду, изгибаясь, тянулась, уходя куда-то далеко, за угол соседнего здания. И это не считая тех, кто уже находился внутри. Мать твою! Да что ж такое творится? Здесь же пол Зоны сталкеров собралось! Вот тут я про тот женский туалет на пивном празднике и вспомнил.

Галдёж здесь стоял, как на ярмарке. Сталкеры шумели, размахивали руками, местами возникали ссоры, которые, к счастью, разрешались миром. Но небольшие потасовки всё же возникали.

Постоял, подумал и решил связаться с напарниками. Сеть тогда ещё работала, и мысли не было, что она может упасть или начать сбоить. Обменявшись координатами, решили, что самое удобное место для встречи – Свалка. Договорились увидеться на одном из приметных мест – это практически самая высокая точка Свалки, старый экскаватор, который висит там неизвестно сколько и неизвестно, каким образом держится, нарушая все законы физики, и не падает.

Я туда быстро добрался, но связаться ни с кем уже не мог – упала сетка. Объявление Скуперфильда о награде в миллион долларов заставило шевелиться всю Зону, даже самых ленивых сталкеров.

Я снова вспомнил о своих мыслях по поводу эстетики Зоны. Свалка – это одна из достопримечательностей. Казалось бы, что можно усмотреть в свалке? Это же большая мусорная куча. Ан нет. Тут тебе и техника разной степени повреждённости, тут тебе и пейзажи, тут тебе и артефакты. Вот только фонит на Свалке, просто ужас. Вероятно, потому что металла много, а он радиацию аккумулирует. Сталкеры это место не любят. Многие вообще стороной обходят. Хотя одно время здесь даже клан какой-то сталкерский обитал. Куда потом делись, не знаю. Как назывались, тоже не ведаю. Я их не застал, это мне позже рассказывали. Не удивлюсь, если они из-за повышенной радиации просто растворились.

В общем, добрался я до Свалки, а дальше всё просто. Главное, обидно. Залез на самый верх экскаватора – это всё же одна из самых высоких точек на свалке – осмотрелся. Не видать никого. И вдруг не удержался, потерял равновесие и сверзился прямо через ковш. Лететь бы мне вниз, никто бы моих костей не собрал, но, к счастью, съехав по ковшу я успел зацепиться за его край, повиснув над бездной. Ещё и мордой об ковш, падая, приложился со всей дури так, что губы располосовал. Если с такой высоты упасть просто так, и то мало не покажется, но по мою душу ещё и парочку кровососов принесло. А мысли такие странные. Думаю, вот если бы я сейчас разбился, то на ПДА всех сталкеров Зоны пришло бы вот такое сообщение: «Сталкер Плюс. Свалка. Разбился, упав с экскаватора». Ну позорище же, а? Неужели я ради этого столько лет штаны в Зоне протирал? Ёлки, блин, и иголки.

Вот так выглядит патовая ситуация. Зацепил-то я Плюса удачно. Лёгкая кошка, подчиняясь законам физики, что в Зоне редкость, удачно дважды обвила висящего, как мешок с… э, ну, как куль, пусть с песком, что ли, сталкера. Плюс, конечно же, не удержался, но упасть ему не дала верёвка. К несчастью, его сильно качнуло, и мой тросик зацепился за какое-то сочленение стрелы или как там называется та ерунда, которой ковш к трактору крепится. В итоге, упасть вниз Плюс не мог. Но и вытащить его я тоже не мог. Одна рука у него оказалась примотана к туловищу, второй он мёртвой хваткой вцепился в верёвку. Я даже видел, как побелели кончики пальцев, выглядывающих из обрезанных кожаных перчаток. И что дальше, спрашивается, делать? Если потянуть за верёвку, он, в лучшем случае, ударится головой о стрелу. Настроения ему это ни разу не прибавит, я думаю. В худшем – может отцепиться кошка, и тогда оба кровососа внизу сытно пообедают. Хотя, чего там сытно? На двоих мутантов худой Плюс – это им так, перекусить незначительно.

Со стороны, конечно, смешно выглядит. Он как самоубийца, покончивший жизнь посредством повешения, а я как бедный родственник, нескончаемо горюющий по погибшему и потому не сводящий с него глаз. В порыве страданий не могу отпустить верёвку, на которой раскачивается висельник. А две старушки-плакальщицы внизу рычат и мечутся, как угорелые. Иногда становятся невидимыми. Волнуются, в общем. Понимают, что еда хоть и висит, но может от них ускользнуть. А кровушки-то хотят, аж мерцают.