Антон Фарб - Авадон

- Выше нос, Отто, - с наигранной бодростью заявил Меерс. - Давайте подведем промежуточные итоги. Алхимики заполучили чертежи, аппарат и резонатор. У нас остался Петерсен, не так ли, господин Лимек? Следовательно, у нас есть два пути. Первый, быстрый, но сложный. Дождаться, пока алхимики запустят аппарат, и попытаться с помощью Петерсена взять его под контроль.

Валлендорф фыркнул негодующе:

- Бред! Как только они его запустят, к нему на пушечный выстрел никто подойти не сможет. Аппарат ведь можно настроить по-разному, помните эксперимент с барьерным излучением?

- Помню, Отто, прекрасно помню. Поэтому есть второй путь. Вы, Лимек, возвращаете инженера Петерсена ко мне в Азилум, я привожу его в чувство - любыми средствами, хоть инсулиновой комой - и он строит еще один аппарат, точно такой же. Конечно, без материальной базы Политехникума и Фабрики это будет сделать сложнее, но зато ничего не надо будет изобретать.

- А резонатор? - с кислой рожей спросил Валлендорф.

- Ну вы же не верите во всю эту мистическую чушь об искуплении грехов, которую нес наш бедный Персиваль! - всплеснул руками Меерс. - В приюте мадам Гельрод всегда найдется сотня-другая сироток для отбора, и я убежден, что нам удастся найти ребенка с аналогичными альфа-ритмами...

- И что потом? - спросил молчавший до сих пор Лимек.

- Как это - что? - удивился Меерс. - Вы что, не понимаете? Алхимики собираются использовать аппарат Петерсена в своих целях. Плевать они хотели на Бездну, Шторма и муки тысяч людей. Им нужен контроль, власть, абсолютная власть над эмоциями жителей Авадона - всех жителей! Меня, вас, канцлера Куртца! У них в руках тумблер, который одним щелчком может заставить вас рыдать, смеяться, дрожать от страха или восторга...

- А вы? Зачем аппарат вам? - спросил сыщик.

- Ну я же рассказывал про Авалон... Место без греха, потерянный рай, где никто никогда не страдает...

- А-а-пчхи! - опять громыхнул Валлендорф и трубно высморкался в грязный носовой платок.

- И вы двое - в роли правителей этого рая? - уточнил Лимек.

- Да нет же! - возмутился Меерс. - Не правителей! Обитателей! Уж лучше так, чем то, чего хотят алхимики!

- Не уверен, - сказал Лимек.

- В чем вы не уверены?

- Не уверен, какая из перспектив меня пугает больше. Впрочем, нет, - поправился Лимек. - Не пугает. Вызывает отвращение.

- Ах вот оно что... - протянул Меерс. - Еще один идеалист. Еще один, мать вашу за ногу, мученик. Страдалец за свои грешки. Еще один гребанный мазохист. Пусть все будет так, как есть. Мы не в праве вмешиваться. Так?! - начиная разъяряться, повысил голос доктор. - Это мы уже слышали. Эту песенку пел Петерсен, перед тем как похерить три года нашей совместной работы. Ну конечно, куда же мы без грехов-то, а? Пусть страдают. Пускай очищаются. Катарсис, и все такое прочее. Это ведь так прекрасно - страдать за грехи, испытывать муки совести... Так?

- Не совсем, - невозмутимо сказал Лимек, - но общую суть вы уловили.

- Ну конечно. Общую суть. Куда уж мне, старому дураку. Это ведь вам, молодым, дано видеть детали. Это ведь вам за одну ночь привозили триста-четыреста людей с параноидальным бредом, манией преследования, с букетом психозов и неврозов. Это ведь у вас за одну ночь кончали с собой семьдесят пациентов на стадии ремиссии. Это ведь вы по утрам заказывали дюжину машин из крематория для вывоза трупов...

- Хватит! - гнусаво гавкнул Валлендорф. - Хватит сопли разводить!

Меерс резко замолчал, тяжело дыша, а потом сказал брезгливо:

- И правда, зачем это я... Бисер перед свиньями...

- Лимек, - сказал Валлендорф требовательно. - Доктор прав. Петерсен - это все, что у нас осталось. Приведите его. Сюда, не в Азилум. Я почти уверен, Меерс, что эта сволочь симулирует...

- Невозможно! - возразил доктор.

- Тут и разберемся, - сказал Валлендорф и осушил очередную порцию коньяка. Алкоголь, похоже, оказывал на генерала благотворное действие - добрав дозу, Валлендорф стал гораздо собраннее. - И пошевеливайтесь, Лимек, черт его знает, когда алхимики разберутся с управлением аппарата...

Ну ладно, подумал сыщик. Раз вы этого хотите... Лимек молча встал из-за стола, вышел из зала и спустился в гардероб. Вышколенный лакей подал ему его засаленную тужурку. Лимек оделся, поправил ворот свитера и спросил:

- Скажите, где тут у вас телефон?

Мраморные ступени "Маджестика" выходили прямо на Набережную, пустынную в это время дня. Лимек поднял воротник куртки, сунул руки в карманы и пересек улицу, подойдя к самому парапету.