Фредерик Браун: Ничего не случилось

- Но ведь людей убивают каждый день, Ларри, а я что-то не слышал, чтобы они исчезали вместе со своим прошлым.

- Поймите, тех людей убиваю не я, - истово объяснил Кэйн. - Это совсем другое дело, если считать весь мир продуктом именно моего воображения. А девушку на велосипеде убил я, лично, сам.

- Ну ладно, - Мерсон глубоко вздохнул. - Значит, вы решили убить кого-нибудь, чтобы проверить вашу гипотезу, и застрелили Кинни Кин. А почему она не...

- Да нет же! - перебил Кэйн. - Я убил совсем другого человека, и было это с месяц назад. Это был мужчина. Нет смысла называть его имя и прочее, потому что с тех самых пор он исчез так же абсолютно, как и девушка на велосипеде. Конечно, результат этого опыта я предсказать не мог и не стал в него палить чуть ли не у всех на глазах, как в ночном клубе. Я был очень осторожен. Даже если бы он не исчез, полиция никогда не вышла бы на меня.

Итак, я убил его, обнаружил, что все его следы в прошлом исчезли, и решил, что моя теория подтвердилась. С тех пор я начал носить с собой револьвер. Я был совершенно убежден, что смогу убить кого угодно, когда угодно, причем совершенно безнаказанно. Моральная сторона дела меня не заботила: при чем тут мораль, если я убиваю не человека, а лишь плод собственного воображения?

- Как сказать... - буркнул Мерсон.

- Вообще-то, я человек спокойный, - продолжал Кэйн. - До вчерашнего вечера я ни разу не пускал револьвер в ход. Но эта дрянь хлестнула меня по лицу, причем очень сильно, что называется, от всей души. Я света не взвидел, автоматически выхватил револьвер и нажал курок...

- ...Но Кинни Кин оказалась не менее реальной, чем вы сами, - подхватил адвокат. - Вас обвинили в убийстве, а теория разлетелась вдребезги.

- Не совсем. Исключения лишь подтверждают правило. Со вчерашнего вечера я много передумал и решил, что если Кинни Кин была реальной, значит я - не единственный настоящий человек. Следовательно, мир состоит из реальных и нереальных людей, причем нереальные существуют лишь как продукт сознания реальных. Сколько нас, реальных? Не знаю. Возможно, всего лишь горстка, может - тысячи, а может, и миллионы. Мне трудно судить, ведь мой опыт исчерпывается тремя особами, из которых одна оказалась реальной.

- Допустим. Но зачем нужна такая двойственность?

- Откуда я знаю? Предположить я могу что угодно, любой бред, но какой толк? Возможно, это некий заговор или тайный союз. Но против чего и ради чего? Не может быть, чтобы все реальные люди входили в этот союз - я, например, ни о чем таком не знаю. - Кэйн невесело усмехнулся. - Этой ночью я видел странный сон. Знаете, бывают такие... на грани с явью. Его даже рассказать толком невозможно: в нем нет никакой внутренней логики, так... отдельные образы. Так вот, мне приснилось, что где-то есть этакий архив реальности, ему-то и обязаны своим существованием настоящие люди. Архив этот можно пополнять, а можно и сокращать. Все реальные люди входят в некое сообщество, но не знают об этом. Резидент этого сообщества есть в каждом городе, и, конечно, работает где-то кем-то для прикрытия. Дальше я ничего не помню... Ну вот, я совсем разболтался... Простите, Морти, что заставил вас слушать этакую чушь.

Ну вот, теперь вы знаете все. Надо подумать, вы посоветуете мне прикинуться невменяемым. Пожалуй, так и придется сделать, иначе я - убийца без смягчающих обстоятельств. Кстати, что мне грозит в таком случае?

- В таком случае... - Мерсон рассеянно поиграл карандашом и вдруг взглянул Кэйну прямо в глаза. - Психиатра, о котором вы упомянули, зовут не Бэлбрайт?

- Точно!

- Превосходно! Бэлбрайт - мой хороший приятель, а в суде его считают лучшим из экспертов. Можно смело сказать: во всей стране таких немного. Когда мы участвовали в процессах вместе, все они оканчивались оправдательным вердиктом. Прежде чем разрабатывать защиту, я хотел бы посоветоваться с ним. Я приглашу его сюда, а вы снова откровенно обо всем расскажете. Идет?

- Конечно. Вот только... не сможет ли он оказать мне одну услугу?

- А почему бы нет? О чем речь?

- Попросите его захватить с собой вашу фляжку. Вы представить себе не можете, до какой степени она способствует откровенности.

В кабинете Мерсона запел интерком. Адвокат нажал кнопку.

- К вам пришел доктор Бэлбрайт, - доложила секретарша.

Мерсон велел немедленно проводить доктора в кабинет.

- Привет, знахарь, - поздоровался он. - Дай отдых ногам и поведай мне, в чем дело.

Бэлбрайт переместил свой вес с подошв на ягодицы и закурил.