Олег Виноградов - Проповедь

– Учитесь? – принимая во внимание ее возраст, удивился монах.

– В аспирантуре, – пояснила она, – уже почти окончила. Вышла на защиту.

Иов слегка приподнял брови и наклонил голову, показывая, что он понял, и попросил:

– Расскажите мне, сестра Мария, о грехах своих, покайтесь, очистите душу.

– Я грешница, отец мой. Все грехи ада на мне.

СССР, г. Николаев.

За 33 года до проповеди.

В восьмидесятых так жили многие, а значит, такая жизнь была вполне обычной для того поколения. Мария родилась в Украине, в городе Николаеве – большом промышленном центре кораблестроения некогда огромной, но малолюбимой страны.

Свое появление на свет она подтвердила надрывным плачем, разлетевшимся среди ночи на весь родильный дом и отчего-то вызвавшем у тех, кто его услышал, чувство жалости.

У первого крика новорожденного есть вполне физиологическое объяснение. Каждый родившийся человек обязательно кричит, но врачи умалчивают о том, что только по первому крику можно распознать, какая жизнь ждет ребенка, потому что он еще помнит свою судьбу. По интонации можно уловить настроение ребенка и узнать, доволен младенец своим появлением на этот свет или нет.

Мария закричала не сразу. Акушерке пришлось несколько раз шлепнуть ее по сизой попе, и только после такого «массажа» как бы нехотя, набрав воздух и впервые расправляя свои легкие, девочка закричала. Ее крик был похож на громкие стонущие рыдания, и акушерка, испугавшись за дитя, быстро обернула новорожденную пеленкой и приложила к материнской груди. Как только девочка почувствовала тепло, а вместе с ним любовь и желанность этого мира, она перестала хныкать, успокоилась, порозовела и, посасывая молозиво, согласилась с тем, что жить все-таки придется.

Первые чувства не обманули. С самого рождения родители, бабушки и дедушки окутали ее заботой и любовью, а любовь к ней была сильной, поскольку первенцам достается право превращать собственных родителей в маму и папу и те гордятся своим новым положением до тех пор, пока не привыкнут. Учитывая то, что девочка родилась в семье, состоящей из представителей двух разных народов, каждый из которых славится своим любвеобильным отношением к детям, можно представить, сколько нежных чувств нахлынуло на ребенка с самого рождения.

Маленькая Мария была плодом страстной любви кавказца и украинки. Ее мать познакомилась с отцом-армянином в Сибири, куда в восьмидесятые во время летних каникул съезжались на заработки студенты со всего Союза.

В городе Сургуте находилось предприятие, которое занималось обслуживанием теплосетей и носило не совсем понятную аббревиатуру «ПОК и ТС». В тот сезон стройотрядовского движения эта фирма приняла сразу три студенческие бригады: из Николаевского кораблестроительного института, впоследствии получившего статус университета, Тюменского государственного института искусств и культуры, который потом превратился в академию, и Армянского государственного института физической культуры, до сих пор так и называемого.

Тюменские студенты, вероятно, потому что готовились стать носителями искусства и культуры, а может, вследствие того, что были практически местными, получили льготные наряды. Им досталась легкая и денежная работа: разрисовывать бетонные заборы образами улыбающихся, довольных советских рабочих, лозунгами о счастливом будущем и показателями успешной работы самого «ПОК и ТС». Николаевский отряд представлял будущих инженеров-кораблестроителей и наполовину состоял из девушек – их поставили на штукатурку, а вот армянам не повезло: спортсмены обворачивали трубы теплосетей едкой стекловатой и смолянистым рубероидом, утепляя и готовя их к предстоящей суровой сибирской зиме.

Какие бы ни были времена, каждый человек ностальгически вспоминает те годы, которые выпали на его юность. А времена те были ни то ни се и назывались застоем. В восьмидесятые годы в Сибири масло и молоко свободно не продавали, такие продукты были дефицитом. Мясо студентам выдавали по карточкам, а за то самое мясо почему-то принимали замороженные ножки американских кур, японские рыбные брикеты и советские консервы, где вместо мяса находилась гречневая каша.

Студенты не наедались досыта, однако дефицит – не голод, а молодость брала свое. Несмотря на застой экономики, молодежь Союза все же находила время и поводы для развлечений и веселья.

В летнюю пору в Сургуте вечера в привычном понимании не наступают и ночами там так же светло, как днем. Поэтому, когда после работы студенты собирались возле недостроенных мастерских и, установив наскоро сбитые лавки, устраивали посиделки и танцы прямо на вязком для ног песке, было светло, как днем.