Ирина Юсупова: Расскажи мне обо мне…

– Тогда придется вам прослушать небольшую лекцию. Чтобы вы не приняли меня за ненормального – он улыбнулся. – Как я понял, вы немного в курсе и современных достижений генетики, и клонирования, в частности…

– Нет, "в курсе" это уж очень громко сказано, – пожала плечами она, – просто газеты читаю, телевизор смотрю, ну, иногда в Интернете с внучкой шуруем… Так, что вы попроще, на "кухонно-бытовом" уровне.

– Не скромничайте, – усмехнулся он, – ваши бы познания, да хотя бы современным выпускникам школ да лицеев – все бы вскоре профессорами стали. Так вот, как вы думаете, наша наука сидит, сложа ручки, и с умилением смотрит на чужие достижения?

– Не знаю, – она задумалась, – вообще-то, не должна бы,… но ведь финансирование и прочие сложности…

– Елена Игоревна! Я вас умоляю! Сложности возникают, когда нужно спасти какую-то редкую бабочку или тюленя где-то там, далеко на Севере. Кому она нужна, эта бабочка? Или тюлень. Им? – он ткнул пальцем куда-то вверх. – А если речь идет о ЧЕЛОВЕКЕ! Неужели вы найдете хоть одного из "сильных мира сего", – он опять потыкал пальцем в небо, – который бы отказался иметь тельце-другое про запас? Ну, сделали в одном дырку, эка беда! Взял другое, свеженькое, и живи себе дальше! Так вот, эти работы начались у нас задолго до того, как у "загнивающих" появились даже мысли обо всех этих овечках, Долли, или как там ее? Скажу больше, тогда, когда генетика была той самой "продажной девкой капитализма".

– Не только она, – вздохнула она, вспоминая прошлое. – И кибернетика, и социология, и этология и еще много чего… Но какое лицемерие!… И,… послушайте, – она серьезно посмотрела на него, – если это все так, то вы мне выдаете секретнейшую информацию. Это как понять?

– А вот так, – он опять улыбался, – чем я рискую? Что вы будете обсуждать это с бабулями у подъезда? Во-первых, что-то я в этом сильно сомневаюсь, а во-вторых, да кто ж вам поверит?

– Точно, – она задумалась, – скажут "крыша в пути". Что-то меня сегодня тянет на Витулины словечки!

– Так вот, продолжу. Работы велись столь интенсивно, что так называемые "запасные тела" мы научились делать еще,… в общем, на заре моей нежной юности.

– И до сих пор все засекречено? – с сомнением сказала она. – Ни строчки, ни слова? Как же это удалось? Всех сотрудников держали на необитаемом острове? Под землей? На Луне?

– Все значительно проще. Хотя начинали именно так, как вы говорите. С "Совершенно Секретной Секретности". Но потом кто-то из наших "спонсоров", мы их так зовем, все-таки вспомнил мудрую русскую поговорку – "охота пуще неволи". Нельзя из-под палки заставить работать, нельзя удержать информацию запретами и замками. Весь наш коллектив – фанаты почище футбольных. И еще это подкрепляется ну, очень немалыми деньгами.

– Я это заметила, – она с удовольствием оглядела его ладно сидящий костюм, – такие шедевры, насколько мне известно, продаются лишь в паре бутиков в Москве.

– Все-то вы знаете! …Но, вообще-то, я не такой уж и модник, больше джинсы со свитерами люблю… Просто сегодня думал… Но это все не важно… – он улыбнулся смущенно. – А бутик… действительно удобно: заходишь, тебя одевают с ног до головы, в одном стиле и довольно прилично. А ходить по магазинам… так скучно и столько время!

– Но… цены!

– Да на что мне еще тратить деньги? Я ведь совсем один. Машина есть, квартира, но чаще всего я живу на работе.

– Один? Но как же вы в таком возрасте, ведь вам… тридцать шесть, …восемь?

– Тридцать девять.

– Все равно, как же вы попали ТУДА?

– Там работал мой отец. Маму я вообще не помню, она разбилась в авиакатастрофе, когда мне было два года. И родственников как-то не получилось… Отец стал брать меня с собой на работу. Ему никто не мог запретить, уж очень он был большим авторитетом. Ну, вот я как-то и приобщился с самого детства. И жили мы все время там, и школу, и медицинский я наполовину экстерном, наполовину заочно окончил. В общем, если с точки зрения нормального человека, бедный я ребенок, лишенный детства и юности, – он улыбался. – Но если бы вы знали, как я люблю такое свое детство! – а потом восхищенно заметил: – А нервы у вас железные, все обо мне, да обо мне, а я ведь представляю что у вас на душе!

– Нервов у меня нет.

– ?!

– Тот факт, что нервные клетки не восстанавливаются, уже вроде никто не оспаривает, верно? Так, я думаю, нервы у меня за столь долгий срок уже просто давным-давно кончились!

– Нет, вы – прелесть! – Кирилл хохотал. – Ну, почему мне лет так не сто? Я бы уже вовсю за вами приударял!