Андрей Валентинов - Аргентина. Кейдж

Немного с тебя прибыли, сын юриста!

Осталось одно – попрощаться с сослуживцем перед тем, как открыть дверцу и вытолкнуть труп на пыльную обочину. Проводить, напутствовать, иначе не по-людски выйдет. Какие бы слова найти, чтобы от души, от чистого сердца? Слаб немецкий язык. Помогай, velikij, moguchij, pravdivyj i svobodnyj!

– Idi, s-suka!.. [18] Автор с огромным удовольствием отправляет Вальтера Хуппенкотена досрочно в Ад.

Прежде чем жить дальше, Харальд Пейпер закрыл глаза, проверяя Судьбу. Темно! Просто темно, страшная зелень исчезла без следа, мир вновь стал правильным, предсказуемым и логичным. Сын колдуна, улыбнувшись по-волчьи, в полный оскал, повел плечами, сбрасывая усталость. Теперь – последнее, перед тем как завести мотор и уехать в неизвестность.

Из машины выбрался через правую дверцу, чтобы не топтаться по мертвому телу. На шоссе пусто, а если кто увидит, остановится – не беда. Бронзовый жетон СД под нос – и пулю промеж глаз. Меньше цинизма, говорите?

Задняя дверца…

Девушка сидела недвижно, подбородок вниз, глаза закрыты. Да и какой смысл дергаться, если на запястьях – сталь наручников, а на губах и лодыжках – изолента в три слоя? Хуппенкотен расстарался, упаковал на славу. Вот и пусть лежат рядом! Стандартная процедура требовала оттащить фигуранта подальше, чтобы с дороги не увидели, но гауптштурмфюрер СС (бывший? пожалуй, да!) решил оставить визитную карточку.

Любуйся, К-козел!

О той, которую они с Хуппенкотеном сняли с поезда, Харальд ничего не знал, лишь фамилию и приметы. Девятнадцать лет, волосы светлые, глаза голубые, черты лица – мелкие, нос – пуговка, узкие губы…

– Прошу пройти с нами, фройляйн! Ничего страшного, обычная проверка. Ваш чемодан мы возьмем, не волнуйтесь.

…Чемодан в багажнике. Выкинуть!

Она открыла глаза, когда рука в перчатке коснулась плеча. Харальд, этого ждавший, поспешил улыбнуться:

Пусть умрет с надеждой! Оставлять нельзя – свидетель. Девчонка совсем.

…Светловолосая, как и его дочь, его маленький Одуванчик.

Не убежит, не спрячется.

Наклонился, чтобы взяться поудобнее за плечи, встретился взглядом. Успел удивиться: глаза, если верить списку примет, голубые – утреннее небо…

…Боль была зеленой. И Смерть была зеленой – его, Гандрия Шадовица, Смерть. Напрасно он радовался!

Но почему?!

Последний кусок изоленты она сняла сама, очень осторожно, пытаясь не морщиться. Резко выдохнула – и внезапно улыбнулась окровавленными губами:

– Спасибо! А знаете, я почти не боялась. Я же вас сразу узнала, герр Шадов!

«Куда я от тебя денусь, герр Марек Шадов? Мы же с тобой две половинки!»

Пока не закончилась суббота. – Великолепная Лорен и пиджак. – Наследство. – Быстроногий Кай. – Победивший Север. – Допрос. – На борту корабля. – Вокзал д’Орсе. – Колдовство. – «На земле Грааля».

– Гитлер непобедим, – невесело усмехнулся Станислас Дивич, допивая коньяк. – Пока не закончилась суббота.

Анна пить не спешила. Эрц любил играть с ней в загадки, особенно под хорошее настроение. Например, сейчас. Почему бы и нет? Вечер, в камине горит огонь, а завтра долгое-долгое воскресенье, чистый выходной.

…Но суббота пока не закончилась.

На министре – роскошный персидский халат с огненными многоцветными разводами, на ней тоже, шелковый, белые ирисы на темно-синем. Не с иных плеч – купил специально для нее. Пусть и в чужой квартире, но не в чужом.

Прежде чем подумать о загадке, Мухоловка вновь, в который раз, посетовала на судьбу. Эрц – нормальный симпатичный мужчина, захотела – уже развелся бы ради нее со своей законной. Предлагал, и не раз! А она? Только и может – закусывать губы, пытаясь не кричать от ужаса. И глаза плотнее закрывать, чтобы взгляды не встретились.

Проклята… Ладно! Думаем!.. Значит, суббота?

Отхлебнула из рюмки, слегка нахмурилась, вспоминая давно читанные слова:

– «Когда же вырастет твой слуга и станет ростом со взрослого, будет он делать для тебя, что требуется, и на все способным окажется…»

Угадала?

– «…Если же хочешь сотворить сторожа, невидимого для злодеев, надень на шею слуге своему ладанку с известным тебе Именем. Но не забывай вовремя вынуть изо рта создания этого пластинку “шем”». Правильно, Эрц?

Станислас Дивич поставил рюмку на стол, поглядел в глаза.