Андрей Валентинов - Аргентина. Кейдж

«Вы – параноик, Харальд. Вот и действуйте, как параноик».

Ночь сгинула, уступая место бездонной белой пустоте. Никого и ничего, лишь два улыбающихся портрета. Слева – хмурый, насупленный Агроном при обязательном пенсне, справа – Козел, жиденький чубчик, щелочка губ. Соратники, лучшие друзья, партайгеноссен…

Verdammte Scheisse! [13] Здесь и далее персонажи будут использовать обсценную лексику, переводить которую автор не считает возможным.

Два года назад Агроном спас своего давнего знакомца, отправив в командировку перед самой «ночью длинных ножей». Козел, готовивший операцию «Колибри», не поленился вписать «старого бойца» Пейпера в очередной список. В тот раз не вышло – Агроном, выждав нужное время, сумел поговорить с фюрером. Рем, Грегор Штрассер – и еще больше тысячи таких же «старых бойцов» – уже мертвы, Бесноватый, упившись кровью до икоты, решил не настаивать…

Смерть промахнулась, и не в первый раз. Но этой ночью, видно, пробил час.

Сын учителя из маленького сорбского города Шварцкольма, что в Саксонии, вновь прикрыл веки, всего на миг, опуская зеленый занавес над закончившейся жизнью – второй, если считать с того дня, когда они с братом уехали из дому. А что впереди? Третья? Или…

Хуппенкотен, убрав ногу с педали газа, оторвал правую руку от рулевого колеса… Не успел. Гандрий Шадовиц убил его выстрелом в висок – почти в упор, пачкая салон темными пятнами крови… [14] «Штирлиц убил Клауса выстрелом в висок». Юлиан Семенов. «Семнадцать мгновений весны».

…Бросив пистолет, перехватил руль, чудом отвернул от края кювета. На какой-то миг мир дрогнул, явь стала навью, окрасив пространство зеленым огнем…

Два года назад преподавателя столичной Академии искусств Анну Фогель отправили на внеплановую стажировку, и не куда-нибудь, а в город Париж. Мечта! Коллеги глядели с плохо скрытой завистью, ректор с чувством пожал руку, министр культуры угостил чашкой хорошего кофе, удостоив приватной беседы.

– Сколько ты продержишься на оперативной работе? – спросил ее другой министр, заправлявший отнюдь не культурой. – Три-четыре года, и это в лучшем случае. А что потом, Анна? Твоя Академия? Неужели ты не достойна большего? Ублюдки, которых я потом расстрелял, сломали тебе жизнь, закрыли путь на большую сцену. Но есть другая сцена, где тоже можно стать первой. Начать, конечно, придется с малого, допустим, с обычного кабинета в министерстве.

Секретный агент Мухоловка даже не обиделась – рассмеялась.

– Эрц! Хочешь усадить меня за стол и тыкнуть носом в бумаги? В следователи не возьмут, я же не юрист. Что остается? Отдел полицейской статистики? Ты это представляешь?

Станислас Дивич укоризненно покачал головой.

– Анна! Прежде чем критиковать непосредственное начальство, следует проанализировать посыл. Я сказал «министерство». Но разве мое министерство – единственное?

Стажироваться выпало непосредственно при посольстве. Помощник атташе по культуре: организация выставок, гастролей, презентаций, ни к чему не обязывающие встречи с коллегами по работе, такими же серыми мышками в штате дипломатических представительств, разбросанных по столице Французской республики.

– При посольствах всегда работали разведчики, – объяснил ей атташе, улыбчивый мужчина с неистребимой строевой выправкой. – Век назад шпионов решили легализовать, понятно, на основах взаимности. Так появились «военные агенты». Однако разведка бывает не только военной. Ей тоже разрешили работать легально, само собой, при соблюдении определенных правил. Но как прикажете именовать руководителя нашей агентуры во Франции?

Вернувшись домой, Мухоловка взахлеб рассказывала сослуживцам и студентам о театральных премьерах в Столице мира. «Комеди Франсез»! Опера Гарнье! Пале-Рояль! Театр де ла Вилль! А выставки! А скандалы!.. Сувениры привезла в трех чемоданах, что несколько смягчило бьющие через край эмоции.

– Неплохо для начала, – резюмировал министр Дивич, прочитав отзыв улыбчивого атташе. – Главное, Мухоловка, эти агенты теперь – твои, и только твои. Личная сеть – золотой запас, задел на будущее.