Кейт Лаумер - Берег динозавров [Империум. Берег динозавров. Всемирный пройдоха]

Правда, я всегда считал, что это довольно глупый способ разбираться в реальности окружающего мира. Но сейчас я сделал это — и едва не вскрикнул от боли. Но это опять таки ничего не доказывало!

Я дошел до двери и вошел в коридор. Свет был выключен. Только тусклое, фосфоресцирующие свечение, казалось, исходило от стен и пола. Вид деревянного покрытия пола безо всяких следов ничуть меня не успокаивал. Раньше на нем были четкие, темные, обуглившиеся следы, сейчас на полу ничего не было.

Когда я поднялся в холл первого этажа, у меня в голове шумело не так сильно.

В застоявшемся воздухе коридора, казалось, повисла черноватая дымка, придававшая оттенок траура знакомым очертаниям дверей и мраморному полу.

Позади меня с металлическим щелчком закрылась дверь подвала. Я принюхался, пытаясь уловить запах дыма — но ничего не обнаружил.

Я прошел через зал в один из кабинетов. В пустой комнате на столе стоял маленький глиняный горшочек с затвердевшей землей, выглядевший так, словно ее подвергли повышенной температуре. Один сухой лист лежал на столе возле горшка. Настольные часы стояли и показывали 12 часов 05 минут. Я подошел к телефону, сиял трубку. Тишина на том конце провода была как бетонная стена.

Я вышел на крыльцо — моя машина одиноко стояла там, где я ее оставил. Я заметил, что в будке часового у ворот было темно. Уличное освещение тоже было выключено. Но ведь прекращение подачи электроэнергии не могло повлиять на карбидные лампы, освещающие посты внутреннего караула? Однако они тоже не горели! Даже звезд на небе не было…

Я сел в машину, повернул ключ зажигания, но ничего не произошло. Сигнал тоже не работал, как и выключатель освещения.

Выйдя из машины, я постоял в нерешительности, а потом направился к гаражам, находившимся в конце двора. Чем ближе я к ним подходил, тем медленнее становились мои шаги — в гаражах свет тоже не горел, а на воротах висели тяжелые замки.

Я глухо вздохнул, чтобы унять возбуждение, и тут только почувствовал тяжелый, мертвецкий запах воздуха.

Пройдя мимо покинутой будки часового, я вышел на улицу. Там было пусто, темно и тихо. Несколько машин стояло у поворота. Я пошел по направлению к мосту и на его середине заметил какую-то темную массу — это оказалась машина, стоящая посередине дороги. По необъяснимой причине, ее вид неприятно поразил меня, какое-то чувство под ложечкой добавилось к раздражению, которое я испытывал сейчас. Я заглянул в окно машины — там никого не было. В замке торчал ключ зажигания. По его положению я понял, что машина должна быть заведенная.

На улице Густава Адальфангорта было еще много покинутых машин, все оставленные посреди проезжей части.

Создавалось впечатление, что сегодня в городе началась эпидемия поломок машин, вкупе с поломкой электростанции — совпадение, которое ничуть не улучшило моего настроения.

Я обошел несколько улиц и площадей — нигде никого. Город вымер! Ни ветерка, ни шума моторов, ни шороха шагов, ни отзвука голосов. Мое чувство неловкости и растерянности быстро перерастало в панику, заставляющую покрыться мое тело холодным потом.

Я пересек парк и только потом до меня дошла ненормальность окружавшего меня ландшафта. Парк был абсолютно голым — ни травинки, ни цветка, ни листочка ни деревца — н и ч е г о! Моя ходьба перешла в панический бег. Я спешил домой!

Я вбежал в ворота своего дома, задыхаясь от бега. Взглянув на пустые и темные окна, я ощутил непередаваемое чувство одиночества — полной пустоты…

Я пошел по аллее, видя голую землю там, где еще несколько часов назад все было покрыто зеленью. Там, где стояли тополя, зияли страшные ямы, шириной с фут. Только пучки сухих листьев напоминали о том, что здесь когда-то росли деревья.

Поднимаясь по ступенькам дома, я огляделся — только цепочка моих следов на превратившейся в пыль почве свидетельствовала о том, что здесь когда-то кипела жизнь. Открыв дверь, я вошел и остановился, чувствуя, как сильно колотится в моей груди сердце.

— Барбро! — крикнул я. Мой голос в этой неестественной тишине, царившей, вокруг, был похож на карканье попугая.

Пробежав через неосвещенную прихожую, я влетел в гостиную, потом в спальню. Всюду было безмолвие, нарушаемое только звуком моих шагов.

С трудом передвигая ноги, я вышел опять в прихожую и окликнул Люка. Я уже не ожидал ответа, мне было страшно и я хотел хоть немного нарушить эту ужасную тишину, страх того, что можно найти в этих больших, мертвых комнатах.