Кейт Лаумер - Берег динозавров [Империум. Берег динозавров. Всемирный пройдоха]

— Ты ведь потребовал джентльменской смерти, верно? Целься!

— Но… не собираетесь же вы расстреливать меня с такого расстояния? — запротестовал Лафайет. — Я думал, что вы ребята — снайперы!

— Мы заняли первое место в полицейском турнире прошлым летом, — сообщил сержант.

— Почему бы тогда мне не отодвинуться немного подальше? — предложил Лафайет. — Вам представится случай показать мастерство.

Пятясь, он отступил на десять футов, прежде чем наткнулся спиной на другое дерево.

— Готовься! — вскочил капитан. — Целься!

— Нет, это все-таки очень близко! — крикнул Лафайет, помахав пальцем в воздухе. — Пусть уж это будет настоящее для вас испытание.

Он торопливо отступил еще на 4 ярда.

— Вполне достаточно! — взревел капитан. — А теперь стой на месте, и пусть свершится твоя судьба, сэр!

Он поднял шпагу высоко в воздух.

— Готовься! Целься!

И когда с губ капитана готово было уже сорваться последнее слово, внезапно из густого кустарника позади них раздался дикий вой. Все глаза сразу повернулись в этом направлении, откуда донесся этот леденящий душу звук.

— Ночная кошка! — почти в один голос закричали солдаты.

Не дожидаясь, пока животное появится из кустов, Лафайет отпрыгнул в сторону, покатился по земле, нырнул за дерево, поднялся на ноги и со всей прытью, на которую был способен, помчался по лесу, в то время как позади раздавались крики, гремели выстрелы, и свинцовые пули врезались в кустарник по обе стороны от него.

На небе светила луна, окутывая белым светом небольшую бревенчатую хижину, расположенную в самом центре полянки, окруженной гигантскими деревьями.

Лафайет лежал на животе под кустом, чувствуя себя преотвратительно от всего сразу: похмелья, усталости и множества синяков и царапин. Прошло полчаса с тех пор, как затихло последнее эхо от криков солдат, разыскивающих его по всему лесу, 20 минут с тех пор, как он взобрался на небольшой холмик и увидел внизу слабо освещенные окна хижины. И ничто, подумал Лафайет, не менялось в этой классической ситуации. Температура продолжала ровно падать по мере того, как кончалась ночь, ледяные кристаллики стали образовываться на листьях. Лафайет подул на руки и посмотрел на крохотное освещенное окно внизу.

— Ока должна быть там, — уверял он себя. — Где же ей еще быть в этой глуши?

— Конечно. — продолжал он свою мысль, — тот, кто ее похитил, скорее всего, тоже там, и сидит с заряженными пистолетами, поджидая, не будет ли за ним погони.

— С другой стороны, если я останусь здесь, я просто замерзну, — решительно возразил сам себе О’Лири.

Он поднялся на ноги, несколько раз ударил себя затекшими руками по груди, вызвав тем самым приступ кашля, а затем осторожно начал спускаться по небольшому склону. Он кружил вокруг домика на довольно большом расстоянии, часто останавливаясь, вслушиваясь, не просыпаются ли обитатели дома и не приближаются ли всадники, но тишина оставалась прежней. Цветастые занавески на окне мешали ему разглядеть, что происходит внутри.

Лафайет скользнул к задней двери, с одной стороны которой лежали нарубленные дрова, а с другой стояла дождевая бочка, и прильнул ухом к дереву.

Он услышал слабое потрескивание, перемежающееся еще более слабыми и очень неприятными звуками. Низкий голос стонал слова, слишком неотчетливые, чтобы их можно было расслышать. Лафайет почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Воспоминания детства о Гансе и Гретель в домике ведьмы неожиданно ожили перед его глазами.

— Ерунда, — твердо сказал он сам себе. — Никаких ведьм вообще не существует — все это сказки. И никого там нет внутри, кроме мошенника Лоренцо и несчастной леди Андрагоры, может, даже связанной по рукам и ногам, перепуганной до смерти, надеющейся вопреки всему, что кто-нибудь придет и спасет ее, бедное дитя. Почему бы мне не выбить эту дверь одним ударом и не вытащить оттуда Лоренцо за шкирку, и…

Неприятный хрустящий звук стал нарастать, потом внезапно затих, потом вообще прекратился. Раздалось громкое «хлюп» и слабое звяканье металла. Потрескивание возобновилось, сопровождаемое на сей раз отчетливым хрустом, как будто жернова перемалывали мелкие косточки.

— Может быть, он мучает ее, чудовище!

Лафайет отошел на три шага назад, напряг мускулы и кинулся на дверь. Она широко распахнулась от силы удара, и он влетел в центр небольшой, аккуратно прибранной комнаты. В камине ярко пылал огонь, отбрасывая отсвет на пожилую женщину, сидящую в качалке на ковре, с кошкой на коленях и голубой китайской миской у локтя.