Стивен Бакстер - Плот. По ту сторону времени

Горд коротко расхохотался.

Унылое, тягучее пение продолжалось.

— Квид что-то говорил о китах, — сказал Рис, широко раскрыв глаза. — Может ли…

Горд кивнул.

— Легенды говорили правду… Тут есть на что посмотреть. Возможно, ты поймешь это лучше меня. К тому же в этом есть определенный смысл. Руднику ведь нужен приток пищи со стороны, правда? Да и Костяшникам тоже. Чтобы этот мир не поглотил сам себя. Но естественная жизнь в Туманности бедна азотом, и можно заразиться некоторыми необычными вирусами. Я думаю, что именно в этом причина того, что предкам Костяшников не позволили вернуться на Плот…

— Пойдем, парень, — позвал Квид, поудобнее пристраивая на плечах железные бруски.

Рис посмотрел на него, потом на Горда. Больше всего ему хотелось остаться с инженером — он один теперь связывал Риса с прошлым… Горд опустил голову и пробормотал:

— Тебе лучше пойти.

Рис еще раз потерял надежду вырваться отсюда, а потому выбора у него не было.

Он молча сжал плечо Горда. Инженер не поднял головы. Рис встал и вышел из лачуги.

Жилище Квида напоминало шатер из кожи, натянутой на железный каркас. Сквозь стены проникал слабый коричневый свет. Квид почти не разговаривал с Рисом. Закусив подозрительного вида мясом, Костяшник растянулся на полу и спокойно уснул.

Рис опустился на пол и несколько часов просидел в полном оцепенении. Доносившийся с улицы мрачный, однообразный напев, похожий на причитания, окутывал, как покрывало, и молодой человек ушел в себя. Наконец усталость дала о себе знать. Веки его отяжелели, глаза закрылись, и он забылся тревожным сном.

Квид больше не обращал на гостя внимания. Иногда он уходил по каким-то своим таинственным делам. Возвращался он обычно навеселе.

Поначалу Рис думал, что Квид, например, вел дела с Поясом, но вскоре стало очевидным, что на планетке отсутствует формальная структура. Конечно, некоторые Костяшники выполняли определенные социальные функции: Квид, например, хоть как-то сплачивал на время Костяшников. Нужда в организованных действиях возникала редко. По-видимому, лишь охота за китами хоть как-то на время сплачивала Костяшников.

Прошло две смены. Рис безвылазно сидел в своем углу. Наконец жажда стала совсем невыносимой, и он хриплым голосом попросил у Квида попить.

Костяшник рассмеялся, но вместо того, чтобы взять один из имеющихся у него в запасе сосудов с водой, поманил Риса и вышел из лачуги.

Рис неловко поднялся и последовал за ним.

Они прошли около четверти меридиана и подошли к дыре около фута шириной, вызывавшей неприятные ассоциации с рваной раной. Из дыры торчали обломки костей.

Квид присел на корточки.

— Так ты хочешь пить, рудокоп? — спросил он. — Ну что ж, старый Квид покажет тебе, как достать сколько угодно еды и питья… Фокус в том, что все мы едим одно. Либо ешь это, паренек, либо умрешь с голоду, и Квид не очень расстроится от того, что не увидит твою брезгливую физиономию.

И он исчез в недрах планетки.

Рис с содроганием — но горло-то пересохло от жажды — подошел к дыре и заглянул внутрь.

Там было полно костей. В нос ему ударил запах, напоминающий запах теплого псевдомяса.

Рис содрогнулся, но вытерпел и, усевшись на неровный край дыры, спрыгнул в лабиринт костей.

Он находился как бы внутри гигантского древнего скелета. Сквозь толстый слой кожи проникал слабый коричневый свет. В темноте ярко блестели глаза Квида.

А кругом были кости.

Рис оглянулся, по-прежнему задерживая дыхание. Он стоял на груде костей, облокотясь на небольшую горку из черепов и пустых зияющих челюстей, а рукой держался за столб из позвонков. Звездный свет, проникающий сквозь входное отверстие, позволял ему разглядеть лежащие вперемежку черепа, расколотые берцовые кости, грудные клетки, похожие на потухшие фонари. У самых ног Риса валялось предплечье, от которого отходила истлевшая детская ручонка. Кости по большей части были чистыми, бурого или желтого цвета, но на некоторых еще висели клочки кожи или волос.

Так вот это что за планета! Гигантский каркас из костей, обтянутый высохшей человеческой кожей.

Рис чуть не закричал, но сдержал себя и резко выдохнул, после чего ему пришлось снова вдохнуть. Воздух внутри планеты был горячим, влажным и слегка отдавал разлагающимся мясом.

Квид ухмыльнулся.

— Пойдем, рудокоп, — просипел он. — Осталось немного.

И абориген направился вглубь планетки.

Рис, помедлив, последовал за ним. По мере спуска тяготение уменьшалось, кости казались все более и более древними. Наконец Рису пришлось почти в полной невесомости подтягиваться, хватаясь руками за скелеты. В лицо ему летели осколки костей, суставы, позвонки. С каждым шагом свет становился все слабее, но глаза Риса привыкали к темноте, и он мог наблюдать это мрачное зрелище во всех подробностях. Жара и вонь становились непереносимыми. Рис обливался потом, одежда прилипала к телу, дыхание стало частым и прерывистым. Казалось, из этого воздуха почти невозможно извлечь кислород.