Стивен Бакстер - Плот. По ту сторону времени

— Вы имеете в виду на рудниках Пояса?

Рис подавил улыбку.

— Нет, даже дальше. Туманность велика, парень, в ней хватает места для множества тайн. Возможно, есть даже затерянные колонии людей. А может быть, и Костяшники действительно существуют, и все эти легенды — правда… О деградировавших китовых певцах, затерянных в небесах.

Мальчик содрогнулся.

— Конечно, — Рис задумался, — существует загадка местной жизни Туманности. Например, непонятно, как она вообще может существовать? Наши книги говорят, что в родном мире человечества для возникновения жизни понадобились тысячи миллиардов смен. Возраст Туманности далек от этого, даже когда она погибнет. Так как же возникла жизнь?

— Вы начали рассказывать, что случится после того, как погаснут звезды…

— Да. Атмосфера, лишенная энергии, будет постепенно охлаждаться и, все менее способная противостоять тяготению Ядра, будет коллапсировать на него. В конце концов Туманность уменьшится до нескольких дюймов вокруг Ядра и будет продолжать медленно опадать…

Мальчик понимающе кивнул.

— Ладно, — оживленно сказал Рис. — Давай теперь заглянем вглубь, ниже уровня Плота, который сейчас находится в тысяче миль от границы Туманности. В самую ее середину.

Теперь монитор показывал знакомое красноватое небо. По нему были разбросаны звезды. Рис нажал клавишу…

…И звезды, вспыхивая, стали исчезать с экрана. Фокус инструмента устремился в глубь Туманности, и это выглядело как падение.

Наконец звездное облако разрядилось, и в центре показалось плотное скопление материи.

— Ты видишь слой обломков на близких к Ядру орбитах, — тихо сказал Рис. — В самом центре этой Туманности находится черная дыра. Если ты пока точно не знаешь, что это такое, не беспокойся… Размер черной дыры примерно одна сотая дюйма, а большой объект, который мы называем Ядром, представляет собой плотную массу вещества вокруг дыры. Сквозь это облако обломков мы не можем разглядеть само Ядро, но полагаем, что это эллипсоид размером около восьмидесяти миль. А где-то внутри Ядра находится сама черная дыра и аккреционный диск вокруг нее, — область размером около тридцати футов, — в котором вещество распадается и исчезает, когда его затягивает в дыру… На поверхности Ядра тяготение дыры составляет примерно несколько сотен «же». На внешней границе Туманности, там, где находимся мы, оно снижается примерно до одного процента «же». Но хотя эта величина крайне мала, именно притяжение дыры удерживает Туманность от распада. Если бы мы смогли попасть в само Ядро, мы обнаружили бы, что тяготение возросло до тысяч, даже миллионов «же». У Холлербаха есть кой-какие предположения о том, что происходит около Ядра и внутри него, о сфере действия того, что он называет «гравитационной химией».

Нид нахмурился.

— Я не понимаю.

— Этого следовало ожидать, — Рис рассмеялся. — Но я все равно расскажу тебе, чтобы ты знал, о чем спрашивать… Видишь ли, за суматохой повседневных дел мы, даже мы. Ученые, обычно забываем основную, поразительную особенность этой вселенной — то, что гравитационная постоянная здесь в миллиард раз больше, чем во вселенной, из которой явился человек. Мы, конечно, видим макроскопические эффекты, к примеру, человеческое тело создает вполне приличное гравитационное поле! Но как обстоит дело со слабыми, микроскопическими эффектами? В родном мире человека, — продолжал Рис, — тяготение было единственной заметной силой в межзвездных масштабах. Но на очень коротких расстояниях, в масштабах атома, тяготение пренебрежимо мало. Оно совершенно теряется даже перед электромагнитными силами. — Поэтому наши тела есть не что иное, как неуклюжие скопления электромагнитных сил. Именно силы электрического притяжения между молекулами определяют химию, законами которой поддерживается наша жизнь. — Но здесь… — Рис задумчиво потер нос. — Тут все совсем по-другому. Здесь, при определенных условиях, тяготение может в масштабе атома быть столь же значительным, как и другие силы — и даже превосходить их. Холлербах говорит о новом виде «атомов». Составляющие его частицы должны быть массивными, возможно даже, миниатюрными черными дырами, и этот атом будет связан гравитационными силами в неизвестные сложные структуры. Становится возможным новый вид химии — гравитационная химия, новая ипостась природы, формы которой даже Холлербах вряд ли начал обдумывать.

Нид нахмурился.

— Почему же тогда мы не наблюдаем результатов действия этой «гравитационной химии»?