– Новиков! – в голосе тощей комендантши гремел метал, – прекрати эту болтовню, ты мне уже шестой год кровь портишь! Своими пьянками-гулянками общежитие терроризируешь, плиту, скажешь, не ты взорвал? А это… – комендантша от гнева путалась в словах и знаках препинания, – блочная дверь исчезла, штанга, две гири из спортзала, а теперь, теперь…
– Ну, что Вы, Любовь Васильевна, при чем же здесь я?! – Вид у Сереги был, как у Блаженного Августина, пойманного за игрой в рулетку.
Раздался мелодичный перезвон. Большие каминные часы работы 19—го века – бывшая собственность помещика Василия Попова, а ныне – гордость Деканата, отметили время – 11:45.
– Новиков! – вновь послышался вкрадчивый голос Гиреева – все здесь присутствующие имели за эти годы достаточно возможностей, для знакомства с Вашим красноречием. Итак, у Вас – пятнадцать минут, чтобы изложить свою версию случившегося. И постарайтесь, чтобы она выглядела правдоподобно. В противном случае, у нас на одного Новикова станет меньше… пятнадцать минут…
Ситуация складывалась отчаянная, но Сергей хорошо помнил, что впечатление на людей производит не правда, а искренность. Быть искренним, даже зная, что несешь полнейшую белиберду! Эх, была-не-была!
Теперь лицо Новикова выражало готовность сознаться в страшных прегрешениях, а голос приобрел трагические нотки закоренелого щипача, явившегося в ДОПР, чтобы, искупив вину, идти к новой жизни. – Видите ли… – он тяжело вздохнул и, опуская голову, быстро скользнул взглядом по сидящим в кабинете: отступать было поздно! – видите ли, в природе существует еще много непознанного и неразгаданного. Люди уже не раз подвергали осмеянию тех подвижников науки, что открывали новые горизонты познания. Вас это удивит, но я знаю, на что иду! – (театральный вздох, затем, голова гордо вскидывается вверх) Вы вынудили меня преждевременно признаться во всем!… Да, все это сделал я, и сделал в интересах чистой науки!!! (Боже, что я несу?)
Реакция присутствующих не нуждалась в комментариях. Секретарша Юлечка смотрела на Серегу с жалостью – так смотрят на полных идиотов. Любовь Васильевна таращила глаза, поражаясь невероятной наглости допрашиваемого, даже голосовые связки парализовало от удивления. Гиреев же, напротив, хитро щурился, поглаживая бородку, а губы его все больше и больше расплывались в довольной улыбке. Еще бы – глупая рыбина не только сама лезла в сеть, но и расставляла пошире плавники, стараясь (видно, из любезности) как можно более тщательно запутаться в ячейках!
Серега впал в какой – то самоубийственный азарт. Понимая, что останавливаться нельзя, он говорил, говорил, говорил… О тонких материях, иных измерениях, телепортации. На свет божий выплыло читаное где – то словечко: трансгрессия. Далее последовала череда недооцененных современниками талантов: да Винчи, Архимед, Спиноза, Лобачевский, Гумилев, Коперник, Ван-Гог (Господи, Ван-Гог-то здесь причем?! – стенала в ужасе какая-то извилина серегиного мозга), Ломоносов,.. э-э…
– Галилей… – масляным голосом подсказал Гиреев. – Он был на вершине блаженства. А как же – вот он, шанс окончательно потопить непотопляемого Новикова!
– Спасибо, Александр Мамедович, очень дельное замечание!
– Продолжайте… – Гиреев уже даже не говорил, а почти восхищенно нашёптывал.
– Да… э… так вот… перейдем к сути вопроса…
– Пора бы!
– Итак, все те предметы, о которых говорилось, были перенесены из нашего – трехмерного мира в мир виртуальный, причем, исключительно в научных целях. Ведь еще в двадцатые годы великий Фридман обосновал…
– Прекрасно! Гениально! – голос Гиреева звучал все еще ласково, но каждое слово резало как ятаган, – у Вас есть уникальный шанс завоевать пылких сторонников Вашей теории.
За оставшиеся четыре минуты отправьте в это виртуальное измерение какой-нибудь материальный предмет. Ну, хоть бы, наши знаменитые каминные часы. Разумеется, в случае удачи все обвинения будут с Вас сняты. Так что, действуйте, Мерлин Вы наш!
– Часы?! – Серега всем своим видом уже напоминал буйно помешанного. Вообще-то, ему только и оставалось, как косить на психа (как возможный вариант – забиться на полу в припадке и пустить изо рта пену).
Маленький позолоченный купидончик, целился в Сергея, как полтораста лет назад в страдавшего манией величия, генерал-майора Попова. Секунды стремительно улетали, а несчастный дебошир и гроза четвертого общежития, яростно втолковывал своим инквизиторам, что дело не в конкретных часах и не в предметах вообще, а в искривлении темпорального потока, напряженности магнитного поля и лично его, экспериментатора тяжелом состоянии в данный момент. В воздухе пахло отчислением и чем-то еще. Призрак родной Ивановки явственно вставал на горизонте, чудились изощренные проклятья матери и злые подначки сестры. Серега уже почти не контролировал себя, его язык, в исступлении, все наращивал и наращивал обороты…
Читать дальше