Алекс Грарк - Из глубины Вселенной. Избранные фантастические рассказы. Том третий

– Люся! – позвал он, испугавшись.

– Да, – прерывистым от усилий голосом отозвалась жена, – я пытаюсь и… у меня ничего не получается…

– Сейчас я выпутаюсь из этих чёртовых зарослей, потом начну их вырезать… или вырубать… И доберусь до тебя…

– Влад! А почему это произошло? Что случилось?..

– Не знаю…

Хрумкин перестал разговаривать, чтобы не терять силы. Он пытался продвигаться дальше, разрывая листья по одному, но их было слишком много… И они шуршали, шуршали и шуршали, он чувствовал, что бананы вышли из-под контроля, они продолжали рост, причём рост этот убыстрялся с каждой минутой. Петрович понял, что силы на исходе. Ещё немного, и он не сможет продолжать борьбу…

– Люся! – попробовал он громко крикнуть, но не получилось; голос у него неожиданно сел. Ответа Петрович не дождался, поэтому ещё дважды позвал жену, причём с тем же результатом… Он попробовал повернуться, чтобы взглянуть в её сторону. Ему и это не удалось. Зелёные листья были вокруг: над ним, слева, справа, за головой… И они продолжали давить со всех сторон. В порыве гнева Хрумкин ещё раз собрал все силы, разорвал уплотнившуюся зелень со стороны Людмилы и увидел её застывшее белое лицо с раскрытыми глазами, в которых таился смертельный ужас! Рот был забит теми же зелёными листьями, которые были теперь всюду и с шелестом продолжали движение…

Несколько человек, проходившие утром по улице Чернышевского мимо дома Хрумкиных, были заинтересованы состоянием его окон: потрескавшиеся стёкла на глазах вываливались из рам, внутри виднелась сплошная стена зелёных растений, также выпиравших на улицу вслед за стёклами. Изумлению горожан не было предела: дом как будто слегка шевелился. Кто-то крикнул:

– Отбегайте! – и все кинулись на другую сторону улицы.

У дома под номером 15 разом разошлись стены и просела куда-то набок крыша. А к верху – навстречу с горячим июньским солнышком – вывалились огромные стебли странных растений с невиданными в этих краях цветами.

«Как дела на том свете? – спросил Горбовский.

– Там темно, – сказал Камилл. Он помолчал. – Сегодня я умирал и воскресал трижды…»

Горбовскому несколько раз пришли на ум эти слова Камилла, после чего он по-настоящему очнулся и стал ощущать что-то новое в своём окружении. Он лежал на чём-то мягком и удобном. Осторожно приоткрыв глаза, Горбовский ничего не увидел, было довольно-таки темно и достаточно прохладно. На память ничего не приходило, кроме старой истории о Чёртовой Дюжине, от которой Камилл остался живым в единственном числе. Как раз в том самом разговоре Камилл признался, что опыт не удался и вместо состояния «хочешь, но не можешь», получилось «можешь, но не хочешь». Будто в отдалении Горбовский услышал свой собственный голос: «Да, я понимаю, дружище. Мочь и не хотеть – это от машины. А тоскливо – это от человека». Затем Горбовский вновь потерял сознание…

Лайнер-звездолёт «Стрела» опустился на космодроме, когда было уже светло, маленькое солнце Радуги освещало покрытые снегом и пеплом поля, леса и построенные людьми здания и сооружения. Уже после выхода из деритринитации экипаж из срочных посланий узнал о трагедии, постигшей планету нуль-физиков и сделал попытку ускорить прибытие. Они выиграли целых два дня, но это ничего не дало. Теперь оставалось надеяться на чудо: кто-то мог остаться в живых в закрытых помещениях нижних этажей или в спешно подготовленном убежище под землей.

Перед посадкой Антону Быкову пришлось потерять несколько часов на стыковку с находящимся на орбите у Радуги десантным звездолётом «Тариэль – Второй» и заняться его разгрузкой. На родную планету отправили только самых маленьких детей с воспитателями, а также рожениц. И ещё пришлось усилить экипаж «Тариэля» опытным пилотом для отсутствия проблем при возвращении на Землю.