Валерий Сабитов - Ошибка Фаэтона. Книга первая. Цитадель

– …Какой он был? Бутон из семи сомкнутых лепестков. Белых, как сгустившийся туман. Такие же светящиеся. Да, семь лепестков, я осторожно обошёл его и хорошенько рассмотрел. И зелёные листья на воде, у основания бутона. Они и держали цветок. Стебля я не видел. Если он и был, то уходил в глубину. Перед рассветом я налёг на вёсла и, – домой. Мотор больше не заводил. Понял, – не моё это дело. Что мы знаем о мире? А не знаешь – нечего вмешиваться. У всякой жизни своя судьба…

– А звук? Звук был? – спросил Барт, поняв, что свидетель упавшей с неба «жизни» рассказал практически обо всём, что видел.

– Звук? Не знаю… Я ведь уши заткнул ватой. Дед говорил: человеку нельзя такое слышать…

Они посидели ещё около часа, больше не затрагивая тему золотого дождя, обмениваясь простыми обычными словами о жизни и работе в рыбачьем посёлке близ большого города.

Кронин вернулся к сети, и Эриксон поднялся с канистры. Перед прощанием он попросил разрешения навестить рыбака ещё и получил молчаливое согласие. Он шёл к машине мимо настороженно молчащих домов. Ноги вязли в песке, тишина отзывалась шуршанием и скрипом.

На седьмое утро после визита Барта Эриксона в Нью-Прайс дочь Ирвина Кронина Леда вынуждена была прервать своё обычное дело, приносившее весомую прибавку к семейному бюджету. Море после прилива оставляло в песке съедобные моллюски; их сотнями потребляли гурманы Сент-Себастьяна.

Пройдя за северный мыс, Леда увидела неподвижно лежащего на песке человека. Не раздумывая, она подбежала к нему. Человек лежал ничком, обнажённый, без признаков жизни.

Дети Нью-Прайса с рождения знают, как оказывать первую помощь в подобных случаях. Леда перевернула человека на спину, сняла с шеи цветистый лёгкий платок и накрыла им его ниже пояса. Затем проверила пульс, убедилась, что незнакомец ещё жив и принялась за восстановление дыхания, будучи убеждена, что его выбросило море. Вывод её был вполне обоснован: всякие следы на берегу отсутствовали, одежды поблизости тоже не было.

С радостным удивлением убедившись, что воды в лёгких принесённого морем нет, она сделала ещё десяток вдохов изо рта в рот и провела массаж грудной клетки. Грудь найдёныша зашевелилась, и Леда остановилась, получив возможность рассмотреть спасённого юношу. То, что лет ему примерно столько же, сколько и ей, было очевидно. И ещё она обратила внимание на то, что он очень красив, таких она ещё не видела на своём берегу. Красноватая шелковистая кожа, золотые локоны до плеч, развитые мышцы, лицо с очень правильными нежными чертами. А когда он открыл глаза, Леда ещё раз удивилась, – таких глаз она тоже ещё не видела. Вместо радужной оболочки крупный чёрный зрачок опоясывало широкое золотое кольцо, почти полностью закрывающее белок!

Увидев, что юноша пришёл в сознание, Леда назвала себя и спросила, кто он такой и как оказался на берегу. Реакции не было, – он явно не понимал её. Она попыталась его поднять на ноги, но безуспешно. Тогда, жестами показав, что ему надо оставаться на месте, она побежала в посёлок.

Через час она вернулась с матерью и тележкой для перевозки рыбы. Мария Кронина, рассмотрев лежащего с открытыми бессмысленными глазами юношу, тихо охнула. Ещё через час удивительный спасённый утопленник лежал в постели Леды, а мать с дочерью принялись за обсуждение причин его появления на берегу. Что и стало для Леды вопросом следующих дней: откуда золотоглазый и золотоволосый красавчик взялся на чистом песке у самой воды.

Марию вначале больше обеспокоил его необычный внешний вид и то, как отнесётся к присутствию необъяснимой находки в их доме Ирвин. Мнение соседей можно было не учитывать: после почти недельного безделья, связанного с золотым дождём, они так увлеклись навалившимися трудами и заботами, что ничего не замечали за пределами своих дворов. Никто, кроме Марии и Леды, не знал о прибавлении в посёлке нового жителя.

Ирвин Кронин, выгрузив далеко не обильный улов и препоручив рыбу жене и дочери, долго сидел у кровати, рассматривая невиданной внешности юношу, почти подростка. Лицо рыбака, как обычно, ничего не выражало, но голову и сердце переполняли противоречивые мысли и чувства. Наконец, приняв какое-то решение, он поднялся, поправил на спасённом одеяло и присоединился к занятым обработкой рыбы хозяйкам дома.

А для всех других обитателей посёлка день, которому было предначертано открыть новую эру в истории не только Нью-Прайса, прошёл и закончился буднично и обычно.