Евгений Донтфа - Девочка и пёс

– Они сожрут твои кишки, сучье отродье, – тем временем провозглашал Хишен, яростно сверкая глазами в пламени свечей. – Раскусят твой череп, съедят твой мозг и завтра к утру вся твоя шлюшья надменность и высокомерие станут просто бейхорским дерьмом. Это все чего ты заслуживаешь.

Огромные ужасные звери подошли к девушке и преданно уселись возле ее ног. Суора положила ладони на их лобастые головы и бейхоры радостно высунули раздвоенные языки и даже слегка зажмурились от удовольствия.

Экспрессия, наполнявшая буйную речь Хишена, тут же пошла на спад. Он просто не верил своим глазам. Настолько не верил, что все еще по инерции продолжал произносить свои мерзкие угрозы. Наконец невообразимость происходящего достучалась до его разума и просто повергла его в немой шок. Он смолк.

В зале повисла тишина. Девушка слегка почесывала затылки жутких бейхоров и молча смотрела на мивара. Затем она медленно пошла вперед. Теперь могучий лысый разбойник и странная белокурая женщина неотрывно глядели в глаза друг друга.

– Есть голос сильнее голоса крови, – негромко сказала девушка. – Это голос Бога.

Хишен растерянно усмехнулся. Странная вялость и апатия охватили его. Впервые в жизни. Всегда, с самого раннего детства он сражался. Он знал, он верил, он привык к тому что нужно бить. Изо всей силы, как можно больнее, исподтишка ли, прямо ли, не важно. Бить чтобы разбить, чтобы сломать, чтобы убить своего врага. Главное это победа, любой ценой. И у него действительно это получалось. Пока другие тратили драгоценные мгновения на колебания, нерешительность, сомнения, он бил, мечом, топором, ножом, палкой, рукой. И он побеждал. И он твердо верил что никогда нельзя сдаваться, как бы тяжело не было, как бы не складывалась ситуация, бороться нужно до конца. Все может измениться в один миг. Всегда есть шанс. Но сегодня, сейчас он почему-то чувствовал только растерянность. Эта девица определенно выбила его из колеи. Мягко говоря. Она просто не оставляла ему ни единого шанса.

– Это не честно, – пробормотал Хишен. В этот миг в его голове промелькнули образы людей из его прошлого. Связанные, подвешенные за крюки, с поломанными руками и ногами, закопанные по плечи в землю, ослепленные, избитые до полусмерти и он стоящий рядом с топором или саблей. У них тоже не было ни единого шанса, подумалось ему, ни единого, когда он без всякой пощады и колебаний добивал их. Мало кто из них принимал последний удар достойно, многие визжали, извивались и умоляли, брызгая слюнями и соплями. Ну нет, яростно подумал он, нет. Они были слабаками. Они сами лишали себя всех шансов. Я буду сражаться.

Хишен дернулся вперед, схватил со стола топор и снова отпрянул к стене.

– Кто бы ты ни была, мразь, я достану тебя, – прошипел он.

Суора приблизилась к противоположному краю стола и остановилась. Ее вдруг охватило чувство безмерного отвращения и брезгливости. Это ведь просто животное. Животное с чуть боле развитыми полушариями мозга. Его интересуют только три вещи: секс, пища и насилие. И все. Все остальное выше и дальше его примитивного сознания. Это животное руководствуется только желанием удовлетворения своих убогих потребностей. И на пути реализации этого удовлетворения оно и применяет свой чуть более развитый мозг, выказывая некую изобретательность и сообразительность. Почему Дагатор 35 и остальные Владыки и Хранители считают этот вид одним из самых опасных для нашего существования? Ведь они так ничтожны и слабы и, учитывая их примитивность, легко управляемы. Мне ничего не стоит стать вождем этого города. Я без труда расправлюсь со всеми главарями и займу их место. И принимая во внимания мой тотальный контроль над бейхорами, я буду абсолютным повелителем для этих жалких существ. Секс, пища и насилие. Но зачем насилие? Для собственного утверждения, для демонстрации своей силы как доказательства права на власть? Но ведь не только. Это животное получает какое-то жуткое удовольствие от этого. Непостижимо. Уродовать, калечить, умертвлять своих сородичей, своих соплеменников, представителей своего вида и получать от этого удовольствие! Или оно получает удовольствие от ощущения страха своих жертв. Да, его боятся и это делает его великим и ужасным, возносит над остальными. Как же он жалок. Получает удовлетворение от страдания других. Хранитель Мернок говорит, что надо просто стирать у них память и превращать в орудия труда и послушных слуг. Ни на что другое они не годятся, ибо в них заложено зерно самоуничтожения, проростаемое древом всепоглощающего эгоизма. Удовлетворение своей похоти и голода и все. Тогда им просто не нужен такой сложный мозг. Он для них лишь обуза, они просто сходят с ума не в силах совместить огромный потенциал, заложенный в их разуме со своими примитивными потребностями. Почти все из них уже больные, разодранные на части непрерывным внутренним конфликтом между этим потенциалом, вызывающим у них чувство бесконечного томления по чему-то большему и совершенному и их жалкой животной природой, требующей и выставляющей единственным смыслом существования удовлетворение убогих своих потребностей.