Евгений Донтфа - Девочка и пёс

Элен снова покосилась на судью и не в силах больше томиться неизвестностью, сердито спросила:

– Что вам от меня нужно?!

Судья конечно же ждал когда она заговорит. Он взял с сидения рядом с собой узкую полоску плотной розовой бумаги, отделанной по краям красным бархатом и аккуратно положил между страницами. Закрыл книгу, снял свои очки и убрал все это в сторону. Все его движения были неторопливыми и размеренными. После этого он посмотрел на девочку и благожелательно произнёс:

– Я рад что ты наконец прекратила дуться и готова обсудить создавшееся положение.

– Что вам от меня нужно?

– Прежде всего мне нужно знать как ты себя чувствуешь.

– Это ни к чему!

– Что ни к чему? – Не понял судья.

– Ваша лицемерная забота обо мне. Я вижу вас насквозь и сейчас я только хочу знать для чего я вам понадобилась.

Мастон Лург чуть задумчиво погладил массивный подбородок, затем доброжелательно улыбнулся и мягко проговорил:

– Может для начала познакомимся? Твой спутник лоя называл тебя госпожа Элен из далекой северной страны Макора, правильно?

Ответа он не дождался, девочка молча смотрела на него и взгляд ее был холоден и неприветлив.

– Ну а я Мастон Лург, главный королевский судья города Туил.

– Какой же вы судья, если творите сплошные беззакония, – сказала девочка и постаралась вложить в свой голос всю меру презрения, на которую только была способна.

Однако Мастон Лург ничуть не обиделся.

– Все зависит от точки зрения. Законность или беззаконие это всегда всего лишь чья-то точка зрения. И чаще всего законно просто то что согласуется с точкой зрения большинства. Ты просто не видишь всей картины в целом, дитя моё…

– Перестаньте! – С каким-то очень естественным омерзением воскликнула девочка, грубо перебив собеседника. Она и сама поразилась своей невежливости. Никогда в жизни ни с одним взрослым она не разговаривала подобным образом и даже не знала что на такое способна. Но сейчас, в ее положении, такая дерзость по отношению к тому, кто пленил ее, приносила ей жалкое удовлетворение. – Меня совершенно не интересует как вы оправдываете свои преступления. И если вы не будете отвечать на мои вопросы, то я не буду отвечать на ваши.

Мастон Лург чуть отпрянул назад, увидев в огромных ярко-синих глазах девочки самое что ни на есть искреннее отвращение к нему. Это слегка покоробило его.

Широкое немного полноватое лицо судьи перестало светиться фальшивой улыбкой и приобрело выражение холодной задумчивости. Некоторое время он молчал, разглядывая сидящего перед ним ребенка. Но ребенка ли?

– Ты действительно умеешь видеть говорит человек правду или лжет?

– Да. А потому не тратьте время пытаясь обмануть меня. Зачем вы меня похитили?

– Я намерен передать тебя верховному претору Агрона.

Девочка пристально смотрела на мужчину.

– Кто такой этот верховный претор и что такое Агрон?

– Агрон – это та страна, в которой ты в данный момент находишься, – недоуменно проговорил Лург. – Ты что этого не знаешь?

– Теперь знаю. А что насчет претора?

– Верховного претора, – поправил Лург. – Это глава Судебной палаты – организации призванной поддерживать внутренний порядок в государстве и беспощадно карать всех, кто нарушает оный.

– То есть в какой-то мере это ваш начальник?

– Ни в какой-то, а в самой непосредственной. Это можно сказать второй человек в государстве, он подчиняется только королю, Его Величеству Доммеру Благонравному.

– Значит вы намерены выслужиться перед своим начальником, подарив ему меня. Но что же для него такого ценного во мне?

– Я думаю ты лукавишь, Элен, – Мастон Лург впервые назвал девочку по имени. – Твой дар невероятен и несет в себе огромный потенциал. Преступники, интриганы, еретики, предатели, злодеи, враги государства и народа, с которыми верховному претору приходится иметь дело по долгу службы, будут для него как открытая книга с твоей помощью. Я думаю ты понимаешь это.

Элен успокоилась. Как она и предполагала, ее похитили из-за ее способностей. И снова ей стало стыдно. Ведь Кит предупреждал её, что это может плохо кончиться. Собственно и её отец и дед были того же мнения и строго-настрого запретили ей рассказывать кому-либо о своём необычном виденье мира. И на Макоре Элен неукоснительно соблюдала этот запрет и даже не из-за того что так хотели папа и дедушка, а потому что и её саму порой очень тревожило и напрягало осознание того что она не такая как все и она ни в коем случае не желала становиться изгоем и парией в глазах одноклассников, соседей и знакомых, которые, не сомневалась она, отнесутся негативно к её физической ненормальности. Но впрочем она очень редко предавалась таким тягостным раздумьям и к своему дару или проклятью пока еще относилась весьма легкомысленно, нисколько не считая что её странное зрение полностью изменит всю её судьбу и уже никогда не позволит ей жить нормальной счастливой жизнью обычного человека. И здесь, на Каунаме, где она никого не знала и откуда вскорости должна была исчезнуть навсегда, ей показалось она вполне может раскрыть себя, чтобы спасти эту девушку. Там на суде это ей представлялось лишь забавным новым опытом, веселым приключением, в конце концов какое ей дело до того что о ней будут думать каунамцы. Но всё вышло как-то не очень и ей вновь и вновь ярко и живо являлся укоризненный взгляд родных черных глаз на металлической собачьей морде. Перед Китом она чувствовала себя больше всего виноватой. Она прекрасно понимала что он, погруженный в нейронные сети своего ключевого поведенческого алгоритма, то есть своего смысла жизни, сейчас немыслимо терзается и тревожится, не зная что с ней и где она. Какой же она была дурочкой, считая что ни что на свете не может разлучить её с любимым роботом.