Евгений Донтфа - Девочка и пёс

Элен внимательно выслушала своего дедушку. В принципе её всегда интересовали разные технические подробности тех устройств, с которыми она сталкивалась. Но Кит был больше чем каким-то устройством, он стал её другом, спутником, слушателем, помощником и конечно о том как он устроен она слушала, затаив дыхание. Эта его способность принимать облик живой собаки привела её в восторг. По началу она постоянно заставляла его становится то гладкошерстным, до длинношерстным, то курчавым, то волнистым. При этом еще требуя самые немыслимые окрасы, а порой, и чтобы он рисовал на своих боках целые картины или надписи. Но со временем ей это немного приелось, да к тому же Кит намекнул что он предпочитает оставаться просто металлическим. Он осторожно объяснил, что на поддержание элваты в активном состоянии он тратит немало энергии и вычислительных ресурсов. Не то чтобы это имело большое значение, учитывая энергоотдачу его внутреннего реактора, но тем не менее если в этом нет необходимости то он бы не хотел включать этот режим. Только для одного, так сказать, увеселения маленькой хозяйки. Элен тут же надулась. Ей показалось что её в чем-то обвиняют. Она не переносила этого. Ни от дедушки, ни от папы, ни от своего чудо-робота. После трагической гибели матери Элен, все обращались с девочкой исключительно бережно и ласково, насколько возможно удовлетворяя все её прихоти и желания. В результате теперь и дедушка, и отец Элен, Валентин Акари, и тем более Кит, который находился с ребенком практически неотлучно, про себя считали, что девочка немного избалована. Но, впрочем, вслух этого никто не говорил, да кроме того Элен все же явно была бесконечно далека от тех маленьких капризных эгоистичных визгливых тиранов, которыми пугали родителей детские психологи. Валентин Акари уже пару раз ходил на консультации к последним, ибо понимал, что без матери и с учетом специфики его работы, требующей постоянных отлучек и задержек, дочь растет по сути сама по себе. Однако, когда очередная молодая девица с тусклым взором и синими волосами заученно продекламировала ему уже слышанную им цитату о том, что не следует делать из ребенка кумира, ибо когда он вырастет, то потребует жертв, Валентин решил, что разберется со своей умницей дочерью сам.

Но перестав дуться Элен мужественно решила, что наверно Кит прав, кое в чем. И перестала ежедневно превращать его в «пушистых няш», «курчавых пудельков» и «гладеньких щеней» самых безумных окрасов. Хотя это и представлялось ей очень забавным. Сам дедушка об этом режиме с улыбкой говорил, как о «предании реализма» его творению. А дядя Вася, коммунальный работник, обслуживающий дома на их улице, называл это «особачиться». Элен это казалось смешным, Киту не очень. Он предпочитал нейтральное «включить картинку».

Однако сейчас речь шла не о развлечении, думала девочка. Ведь неизвестно как технически отсталые аборигены Каунамы отнесутся к металлическому созданию. Скорее всего они будут потрясены. Они просто не смогут понять, что он такое. И как же они прореагируют? Испугаются? Побегут прочь? Элен понимала, что наверно разумнее превратить Кита в обычную собаку, пусть и очень большую, но некое вздорное желание мешало этому пониманию утвердиться окончательно. Она считала, что это её «исследовательская жилка». Ведь с психологической точки зрения весьма любопытно как поведут себя аборигены. А Элен была глубоко уверена, что в будущем она будет либо полицейским, либо офицером внешней разведки, либо судебным медицинским экспертом, либо профессором психологии. И решила, что по крайней мере пока вполне приемлемо если Кит останется в своем естественном виде. О чем ему и сообщила. Кит спорить не стал.

Элен с интересом оглядывалась по сторонам. Они шли по небольшому открытому участку со всех сторон окруженному высокими прямыми красно-золотыми деревьями с узкими длинными листьями тех же цветовых оттенков что ствол и ветви. Лес выглядел вполне проходимым и ввиду отсутствия сплошных зарослей кустарниковых растений и достаточного расстояния между отдельными деревьями просматривался далеко вперед. Он бы мог даже сойти за некую парковую рощу. Поверхность, покрытая красно-коричневой травой с казалось чуть светящимися золотыми прожилками, во многих местах, в основном вокруг стволов, прерывалась буйными пышными скоплениями каких-то массивных широких светло-зеленых и голубоватых листьев, над которыми наблюдалось легкое серебряное мерцание, словно над ними парили легкие клубы какой-то пыльцы.