Евгений Донтфа - Девочка и пёс

Орландо Гортекс перевел взгляд на девушку за железными прутьями, некоторое время рассматривал ее, затем обратился к Касашу:

– Напомни-ка мне сынок, кто тот достойный и многоуважаемый житель нашего города, который погиб от руки этой безобразной дикарки?

– Господин Пулт, лесоруб, отец двоих детей, добрый муж своей жены, верный подданный нашего короля и благочестивый христианин, – ответил молодой человек и ощутил приступ какой-то гадливости, то ли к мэру, то ли к самому себе.

Гортекс некоторое время молчал, припоминая, что он уже не в первый раз слышит это имя. Пьяные драки, попытки изнасилования, кажется бил жену и детей, но, впрочем, жена старалась не выносить сор из избы. Вот что припомнилось мэру.

– Да это конечно недопустимо, чтобы всякие чужеземные разбойницы убивали лучших жителей нашего города. Без всяких сомнений казнить её, – произнес Орландо Гортекс с каменным лицом.

– Хорошо, – поспешно сказал Мастон Лург, – давай дальше, Касаш.

Молодому человеку и самому уже хотелось побыстрей закончить со всем этим. Он повернулся к отцу Буртусу.

– Ваше Преосвященство, есть ли у вас какие-нибудь вопросы или замечания по рассматриваемому делу?

– Да. У меня несколько вопросов к обвиняемой, – сухо и по-деловому ответил служитель церкви.

– Прошу вас, – предложил Касаш.

– Обвиняемая, – начал отец Буртус, – я вижу, что вы облачены в мужское одеяние. Считается ли это нормой в вашей стране или сия богопротивная привычка присуща только вам лично?

Судебный секретарь тихонько вздохнул про себя. Его преосвященство по-своему обыкновению занялся, как он сам это называл, «борьбой за человеческую нравственность». Человеческая нравственность, по отцу Буртусу, заключалась в строгом соблюдении всех правил поведения, установленных мудрой Святой Церковью.

Минлу немного озадаченно посмотрела на Касаша, как бы прося его об объяснении сути вопроса. Но молодой человек не собирался ничего ей объяснять.

– Ваша честь…, – начала девушка.

– Обращайтесь ко мне Ваше Преосвященство, – строго одернул ее отец Бурнус.

– Ваше Преосвященство, в нашей стране каждый одевается как ему удобно и я не понимаю о какой богопротивной привычке вы говорите.

– Бог создал мужчину и женщину и определил каждому свое место и назначение в этом мире. И если женщина пытается быть или казаться мужчиной, то значит она идет против божьего промысла. Это для вас достаточно понятно?

– Да, это для меня достаточно понятно. Но не кажется ли вам, Ваше Преосвященство, что штаны, плотно облегающие мои ноги и обрисовывающие линии моих бедер, вовсе не делают меня похожим на мужчину, а наоборот лишний раз подчеркивают, что я женщина. Я думаю, что богу нравится видеть меня в этих штанах.

– Ты богохульствуешь! – Вскричал отец Буртус.

– Не больше, чем вы, Ваше Преосвященство, объявляя свои глупые измышления божьим промыслом.

– Как ты смеешь!

– Я прошу вас успокоиться Ваше Преосвященство, – сказал Мастон Лург, – эта женщина слишком дика и невежественна, чтобы уяснить ваши доводы. Давайте оставим вопрос о штанах и перейдем к дальнейшим рассуждениям.

Отец Буртус немного успокоился.

– А ты, солдат, – гневно обратился королевский судья к воину с копьем за спиной Минлу, – забыл что ли зачем тебя там поставили?! Обвиняемая дерзит святому отцу, а тебе и дела нет!

Солдат торопливо просунул острие между прутьев и в очередной раз сильно ткнул девушку в ягодицу. У Минлу навернулись на глазах слезы, но она промолчала. Промолчала и Элен, но её большие синие глаза стали немного темнее.

Отец Буртус же после этого показательного укола почувствовал себя полностью удовлетворенным и совершенно успокоился.

– Обвиняемая, какой веры придерживается твой народ? Блуждаете ли вы во тьме идолопоклонства и язычества или вы уже открыли для себя свет единого истинного Бога, нашего отца и творца всего сущего?

Минлу безучастно смотрела в землю. Боль и дурнота клонили ее вниз, у девушки не было никакого желания продолжать этот глупый, никому ненужный разговор, но разум подсказывал, что лучше ей отвечать на вопросы эти клоунских судей быстро и ясно, если она не хочет ухудшения своего незавидного положения.

– Мы не блуждаем во тьме идолопоклонства, Ваше Преосвященство. Мы верим в Путь, Просветление и Освобождение.

– Что значат эти слова?

Минлу подняла взгляд на священника.

– Это значит, что мы верим в возможность и право человека выбрать путь очищения, пройти его до конца и освободится от пороков и страданий, терзающих человеческое сердце.