Евгений Донтфа - Девочка и пёс

– Садись вперед, – сказала Ирина.

Заняв водительское место, коллега Валентина Акари внимательно посмотрела на его дочь. Та сидела, опустив глаза.

– Хочешь печеных гребешков с толикайским соусом? – Спросила Ирина.

Это было невероятное лакомство. Элен несмело подняла глаза на молодую женщину.

– Мисс Вольганг…, – начала девочка.

– Ну-ну, – перебила маленькую беглянку, хозяйка флайера, – никаких мисс Вольганг, я для тебя тетя Ира. Или нет, что еще за тетя, я молодая привлекательная интересная женщина, не так ли?

– Конечно, – улыбнулась девочка.

– Так что так и быть зови меня Ира, договорились?

– Договорились.

– Ну так что насчет гребешков?

– Вы серьезно?

– Конечно. Сейчас только позвоним твоему папе, чтобы успокоить его, а то он просто с ума там сходит.

Это было сказано довольно легко, но улыбка тут же исчезла с лица девочки и ей стало очень скверно на душе.

Ирина сообщила Валентину Акари, что с его дочерью все в порядке и через час она привезет ее домой.

– Почему через час? – Спросил отец Элен, чувствуя как жуткое напряжение, вызванное тревогой за дочь медленно отпускает его.

– Мы едем в ресторан на маленький девичий кутеж, если ты не против.

Валентин некоторое время молчал. Ирина посмотрела на Элен и подмигнула ей.

– Будете обсуждать мужчин? – Наконец спросил Валентин.

– Ну а о что еще обсуждать двум красивым, молодым, незамужним? – С улыбкой ответила Ирина Вольганг.

– Ладно, сообщу остальным что беглянка нашлась. Кстати передай беглянке, что она устроила мне просто незабываемый праздник.

Никогда еще Элен не было так стыдно перед отцом. Когда они с мисс Вольганг возвращались из ресторана, девочка просто не знала куда девать руки и на что смотреть. Так редко папа устраивал вечеринки у себя дома и на тебе, пожалуйста, неблагодарная, эгоистичная дочь умудрилась всё испортить. Ирина очень мягко и ненавязчиво попыталась подбодрить девочку. «Знаешь, Элен, – сказала она, – даже между людьми которые любят друг друга сильно-сильно порою случаются размолвки, непонимание и обиды. Но они и случаются лишь потому что люди очень любят друг друга и воспринимают каждый жест, каждое слово, каждое движение души другого так нестерпимо остро и глубоко, очень эмоционально и близко к сердцу. Это и есть горько-сладкий привкус настоящей любви, Элен».

Отец тогда ничего не сказал, а просто уложил ее спать и поцеловал в лоб. А утром на столе рядом с кроватью девочка нашла две записки. Первую свою и вторую: «В моей жизни нет никакого удовольствия без тебя. И если ты уйдешь, я буду искать тебя до последнего вздоха. Твой папа». И Элен заплакала, переполненная любовью и нежностью к своему отцу и пронзительным чувством раскаянья за то что она сделала вчера.

Но в другой раз Валентин Акари все же кое-что высказал своей дочери. Случилось так что папа Элен вроде как всерьез заинтересовался какой-то незнакомой его дочери женщиной. Девочка была просто вне себя. Ей это казалось каким-то немыслимым безумием и почти предательством. Кит пытался как-то урезонить ее и даже делал какие-то смутные неясные намеки на некие желания, якобы присутствовавшие в каждом мужчине, но Элен не слушала его. Единственная кого она видела в роли своей возможной мачехи была Александра Уэйлер и всё. Но отец упорно отказывался признавать очевидное, хоть и проводил кучу времени с этой молодой женщиной, делая ей комплименты и искренне радуясь ее присутствию. Но когда Элен заводила об этом разговоры, отец обычно хватал дочь на руки и начинал кружить ее по комнате, со смехом заверяя её, что с тетей Сашей они просто друзья. Девочка сердилась, но отец принимался щекотать ее и тискать и она против воли начинала смеяться и дурачиться, забывая о своей своднической миссии. Однако когда папа, весь взволнованный и надушенный готовился к третьему свиданию с ненавистной незнакомкой, терпение Элен лопнуло и она, несмотря на все попытки Кита остановить ее, безжалостно искромсала ножом лучший костюм отца, который он собирался надеть на сегодняшнее рандеву. Увидев это, отец просто окаменел. Он стоял бледный и молчаливый и неотрывно смотрел на истерзанный пиджак. Гнев Элен тут же испарился и она бросилась к папе, прося у него прощения. Но тот отстранил ее от себя и медленно как сумел натянул на себя безобразные лохмотья, некогда бывшие его лучшим костюмом.

– Папа, что ты делаешь? – С замирающим сердцем спросила девочка.

– Иду на свидание.