Николай Зеляк - Посейдонис-2. VI книга научно – фантастического романа «Когда пришли боги»

Феминистки вели себя воинственно и, где-то, даже, агрессивно. Главным требованием движения было признание равноправия полов в области охоты. Были, конечно, и другие вопросы, связанные с равноправием полов, однако, они, пока, не стояли на повестке дня.

Феминистки, наравне с представителями мужского пола, обучались премудростям охоты. А когда, в достаточном количестве, расплодились одомашненные лошади, то и искусству верховой езды. В этой компоненте они стали столь хороши, что превзошли мужчин. Езда на лошади им так нравилась, что, даже, внутри собственного дома, или, как они выражались, пещеры, они иногда ездили верхом.

За воинственность и любовь к личной свободе их стали называть амазонками, а Ипполиту, предводительницу феминисток, царицей амазонок.

Амазонки славились гордым и независимым нравом. Мужчин презирали. Правда, не всех. Добытые, на охоте, трофеи потребляли в узком, исключительно феминистском, кругу.

Среди красавиц-амазонок, особой статью выделялась их предводительница. Для женщин она стала законодательницей мод, а для мужчин – непреодолимым центром притяжения. Особый шарм царице амазонок придавал её роскошный пояс. Он вызывающе эротично подчёркивал её осиную талию. Пояс украшала золотая пряжка необыкновенной ручной работы. Её выковал сам Гефест, в знак уважения к общественному поприщу царицы. Получился не пояс, а загляденье. Многие нефеминистки завидовали Ипполите, кто белой, а кто чёрной завистью. И все, без исключения, страстно желали обладать им.

Не миновала сия чаша и дочери Эврисфея, Заи. Фигурой она пошла в отца. При ходьбе её тоже, чуть-чуть, перекашивало, поэтому забирала она всё время наискосок. А вот двигайся она в поясе Ипполиты, тогда другое дело! В поясе, она бы выглядела неотразимо. Да что там говорить, Зая, может быть, стала бы пригожее самой царицы амазонок!

Вот и заявила она своему отцу, что страстно желает иметь царский пояс. Ни больше и ни меньше! Он красноречиво пытался оговорить её от пустой мечты. Всё напрасно. Дочь была такой же упёртой, как и её родитель. А может, ещё упрямей. Она доставала его своим нытьём до тех пор, пока он, наконец, не сдался.

Эврисфей стал искать случая, чтобы встретится с Ипполитой. И вскоре, такой случай представился. Он случайно увидел костёр, вокруг которого сидели вольные амазонки и неторопливо трапезничали. При этом, они громко беседовали и звонко смеялись.

Не дойдя, десятка два шагов до костра, Эврисфей робко позвал:

– Ипполита!

Предводительница амазонок резко обернулась. Увидев нескладную фигуру Эврисфея, сострадательно спросила:

– Чего тебе, старик?

Эврисфей смущённо переминался с ноги на ногу: он не знал, как озвучить свою дерзкую просьбу.

– Я… я хотел бы…

Ипполита перебила его:

– Ты голоден?

И не дожидаясь ответа, царственно протянула ему большой кусок жареной дичи.

– Бери, старик и уходи. Не мешай нашей трапезе!

Эврисфей отрицательно замотал головой.

– Я не хочу есть.

Царица амазонок удивилась:

– Тогда зачем пожаловал?

Эврисфей продолжал, неуклюже, топтаться на одном месте. Он всё ещё не решался обратиться к блистательной Ипполите со своей абсурдной просьбой. Его нерешительность, Ипполита истолковала по-своему:

– Неужели ты влюбился?

Не дождавшись ответа, она рассмеялась, звонко и заразительно. Царицу дружно поддержали её подруги.

Эврисфей растерялся. Ипполита, сквозь смех, поинтересовалась:

– В кого же, старик? Кто она, твоя счастливая избранница? Назови её имя! Ответь нам скорее, ибо мы все сгораем от нетерпения!

Новый взрыв хохота оглушил его. Терпеливо переждав буйную волну веселья амазонок, Эврисфей, наконец, изложил то, зачем пришёл к ним:

– Ипполита, подари мне свой пояс!

Лидер феминисток не поверила своим ушам. Она изумлённо переспросила:

– Мой пояс?

Эврисфей, заискивающе, подтвердил:

– Именно так, прекрасная царица!

Царица амазонок, снова, расхохоталась. Теперь она смеялась над гостем:

– Зачем тебе мой пояс, старик? Ты и без него хорош!

Выражение её лица, вдруг, стало жёстким.

– Не смеши меня, старик! Иди-ка ты, лучше, своей дорогой и не мешай нам пировать!

Она, равнодушно, отвернулась от него и продолжила трапезу.

Делать нечего. Эврисфей, молча, повернулся и ушёл. Ушёл, унося с собой обиду на гордую и насмешливую феминистку. Он пока не знал, как отомстить предводительнице амазонок, за своё уязвлённое самолюбие, но был уверен, что, со временем, что-нибудь придумает.