Евгений Малякин - Скорость тьмы

…Ева вздохнула, вдруг почему-то вспомнив последний свой сон перед днем родов. Тогда она летела над океаном, вытянувшись в струну с выпиравшей вниз полусферой – животом. Давя на ушные перепонки диким воем за ней вырастал страшный гриб взрыва, а потом она попала в некий огромный ангар, населенный уродливыми людьми, тянущими свои руки с длинными корявыми пальцами к ее животу, где сильными толчками давал о себе знать ее сыночек…

« К чему бы присниться такой чуши?» – удивилась Ева, но отогнала от себя мрачные воспоминания. Ей принесли покормить новорожденного сына. Мать нежно поцеловала влажное темечко ребенка и начала успокаиваться – в конце концов, и дурные сны, и шрам на животе ничто в сравнении с тем, что у нее есть теперь ее маленький, любимый…

«Как же его назвать… уже все мозги поломала… Мама, когда еще жива была, на будущее просила для ребеночка имя Давид выбрать, в честь деда. А что, пожалуй, неплохое имя, да и дед заслужил такую память о себе».

Ева приняла решение и даже повеселела, а заглянувшей к ней в палату акушерке Татьяне Будлов сказала: «Спасибо за все», хотя та начала горячо оправдываться и рассказала, что в эту ночь по всей клинике пришлось делать экстренные сечения, и никто ничего не понимает. Больше того, ей позвонила подруга из Memorial Regional Hospital в США и пожаловалась, что у них в это же время пришлось делать два десятка срочных операций из-за полной остановки родовой деятельности у рожениц. Там все в панике, говорят о родовом вирусе…

В самом деле, в родовспоможении происходило что-то ненормальное. Утром 13 декабря в Иерусалиме на улице Хефтман, 1 по заданию Главного управления Министерства здравоохранения срочно созвали Ученый совет. Собравшимся на нем специалистам и руководителям окружных отделений Министерства пришлось узнать удивительное: этой ночью во всех родильных домах Израиля у рожениц внезапно, в полночь, одновременно прекратились регулярные, да и вообще какие бы то ни было схватки, и во избежание осложнений всем пришлось экстренно делать кесарево сечение. Например, в крупнейшей клинике Ближнего Востока, в акушерском комплексе государственного медицинского центра «Шиба», где ежедневно в среднем рожает 25—27 молодых мам, этой ночью пришлось сделать почти 17 незапланированных кесаревых. Остальные мамаши, к счастью, успели разродиться еще днем.

Иначе как не имеющим аналогов в истории акушерским феноменом происходящее назвать было трудно. Тем более что многим израильским светилам родовспомогательной медицины уже успели позвонить коллеги и друзья из разных стран мира, от Японии до Голландии, Германии, Австралии и Китая, и все в один голос рассказывали о необычной «эпидемии сечений», которая накрыла их клиники и центры одновременно в разных часовых поясах и не проходит до сих пор. Никто не рожает нормальным, естественным образом.

Однако для срочного совещания медицинских светил страны и мира был еще один, не менее потрясающий повод.

+++

12 декабря, год 2020, время 11.59.59, Швейцария, помещение, арендованное клиникой «Caritas»

Врач и юрист Людвиг Маноли, директор и второй сын основателя клиники «Caritas» Эммануэля Маноли этой ночью решил лично присутствовать при очередном акте «милосердного убийства».

Начинавшаяся на его глазах процедура была в тонкостях отработана за два десятка лет существования организации, которая помогала неизлечимо больным при их горячем желании покидать наш грешный мир. И, конечно же, двум специально обученным «техникам», которые на месте уже приготовили безболезненно и мгновенно действующий ядовитый состав, присутствие босса не требовалось. Однако в этот раз клиент был старым другом Людвига, с которым они вместе постигали азы юриспруденции и даже как-то пытались устроить дурацкую дуэль на бейсбольных битах из-за прелестей прекрасной молодой Греты.

– Ты готов, дорогой мой Юрген? – спросил Людвиг Маноли, держа за руку неизлечимо больного приятеля, сидящего в удобном кресле перед полыхающим камином. В бытность свою молодым учеником этот человек дружилдаже с его отцом и поэтому был для Людвига буквально членом семьи.

– Да, я готов и подтверждаю свое желание добровольно уйти из жизни по причине болезненного и неизлечимого недуга, – твердо, хотя и слабым голосом заявил Юрген Вальц, глядя в камеру, которая вела съемку специально для последующего предъявления записи полиции.

Слегка дрожащей рукой он принял от ассистента маленькую пиалу с бесцветной жидкостью и, не желая затягивать давно решенное дело, выпил ее одним глотком. Затем в последний раз поднял взгляд на друга, провожавшего его в иной мир, и откинулся на спинку кресла. Дрова в камине трещали, ассистенты смотрели на хронометры – конец должен был наступить через две-три секунды.