Андрей Валентинов - Аргентина. Лейхтвейс

Он отхлебнул из бокала. Шампанское уже успело согреться. Жаркое лето выдалось в году от Рождества Христова 1926-м!

– Приличный костюм, – прозвучало слева, от дверей. – У вашего портного есть вкус!

Дикобраз неспешно повернулся.

– Как и у вашего ювелира.

…Диадема в белых камнях, тяжелые серьги, ожерелье, на пальцах правой руки три кольца – три маленьких огонька, синий, красный и зеленый. Серое обтягивающее платье, прическа – «марсельская волна». Лицо холеное и властное, всему прочему под стать.

– Спасибо! А еще у вас оригинальная прическа и итальянский акцент. Значит, это вы.

Дикобраз провел ладонью по непокорной шевелюре. Прежде чем идти на «party» он честно пытался навести на голове порядок. Расческа в который уже раз оказалась бессильна.

– А я – Глория Свенсон. Мой хороший друг хочет с вами побеседовать. Я пойду первой, вы – за мной. Встретимся в коридоре слева от входа.

Улыбнулась уголками ярко накрашенных губ.

Исчезла.

Прежде чем идти следом, князь допил шампанское и поставил бокал на ближайший столик. И тут же по стеклу ударили первые тяжелые капли дождя.

* * *

– Мое отношение к фашизму однозначно, – сказал он человеку в комнате с тяжелыми шторами. – Но это никак не касается Италии. Ничего во вред своей стране не делал и делать не собираюсь. Свержение Муссолини – наша внутренняя проблема. Италия – слабая и бедная страна, любой толчок извне может ее разрушить.

– Судьба Италии – это и судьба всей Европы, – ответили ему. – Вы были на фронте, синьор Скалетта. А теперь представьте себе новую войну, только куда страшнее. После битвы у Капоретто Италия была на грани распада. Еще одной мировой бойни ей не выдержать, а Муссолини не очень похож на миротворца. Скажу больше: ни Италия, ни даже вся Европа новую войну не остановят. Таков расклад. Остается решить, что в силах сделать лично вы, эмигрант и специалист по политической философии. Давайте подумаем об этом вместе.

На следующий день в душном гостиничном номере Алессандро Руффо ди Скалетта сел писать свой первый сценарий.

Синий, серый, зеленый… Летнее июньское небо, отвесный скальный обрыв, трава, кустарник, лес… Гору словно обрубили тесаком, камень был ровный, лишь время от времени попадались узкие извилистые расщелины.

Арденны позади, он уже в Рейхе. Западная оконечность Рейнских гор, места глухие и малолюдные, однако мало ли кто может взглянуть в небо? На всякий случай Лейхтвейс летел, как и прежде, в километре от земли. Без бинокля не увидеть, проверено и не раз.

На часах – два пополудни, вечером он будет на месте. Все пока удавалось, даже самое опасное – дневка, несколько часов сна после ночного перелета. Наставления категорически запрещают снимать ранец, если не обеспечена должная охрана – особенно когда ты один. Но охранять могут не только люди. Рассвет Лейхтвейс встретил над Арденнами. Дорогу подсказала узкая река Урт, к северу от нее он сразу увидел неровную, поросшую редким лесом вершину. Зигнаал ван Ботрань, самая высокая гора здешних мест. На ее макушке, как и полагается – геодезический знак, рядом – маленький фанерный домик, приют скалолазов. Как Лейтхвейс и надеялся, и в домике, и на всей вершине было пусто. Никого! Осталось закрыть дверь на крючок и положить пистолет под руку.

Обошлось, никто не потревожил. Проснувшись и наскоро сделав привычную зарядку, он отломил от шоколадной плитки ровно половину, отхлебнул из фляги – и, нацепив ранец, взмыл прямо в небо, в синий горячий зенит. Лишние полдня – законная награда. Начальство ждет его на западе, а он свернет на юг.

И никто, никто не помешает!

Нужную скалу Лейхтвейс уже заметил – чуть повыше прочих, гладкая, ровная с зеленой травяной каймой возле подножия. Мечта альпиниста! Его сослуживцы по полку только и говорили, что о горах. Каждый, даже зеленый новичок, мечтал попасть в «категорию шесть», касту лучших из лучших, на всю Германию – едва ли десяток, даже если с аннексированной Австрией считать. Лейхтвейс честно постигал трудную науку горного стрелка, но без всякого воодушевления. Зачем ползти, когда можно взлететь? И доползешь далеко не всегда, эта скала едва ли по силам даже «категории шесть», разве что самым отчаянным. Однако мало просто подняться, надо еще знать – куда. Черный провал в каменной тверди с земли не заметен, его можно увидеть лишь в полете.