Бернар Вербер - Отец наших отцов

Толстяк скрестил указательные пальцы.

– «4» – человеческая стадия. Это символ креста, означающий перекрестье. Перекрестье – это выбор. Если правильно к этому относиться, это перекрестье позволит нам выйти из животной стадии и перейти на следующую. С животной стадии номер три на пятую. Можно больше не страдать от страха и от зависти, начать реагировать не только на инстинктивные ощущения. Прощай, дилемма «люблю/не люблю», «боюсь/пугаю».

– Что ждет нас выше, на пятом этапе?

– «5» – духовный этап. Человек развитый. Вверху у «пятерки» есть горизонтальная черточка, это привязанность к небу. Кривая направлена вниз, значит, она любит то, что внизу, – землю. «5» – полная противоположность «2». Растительное приклеено к земле, духовный человек – к небу. Растительное любит небо, духовный человек любит землю. Это то, что подразумевал Андре Мальро своей знаменитой фразой: «Третье тысячелетие будет духовным, либо его не будет». Либо человек будет «пятеркой», либо его не будет вообще.

Такова цель: освободиться от эмоций, контролировать наши инстинктивные реакции и стать духовными.

Лукреция Немрод молча поразмыслила, потом спросила:

– А «шестерка»?

Исидор Каценберг напустил на себя загадочность.

– Об этом потом. Поймите хотя бы первые пять цифр – это уже будет огромный прыжок вперед. Если весь мой труд приведет к этому пониманию, то я сочту, что принес пользу.

Она стала рисовать в воздухе цифры:

– Один… два… три… четыре… пять… Занятно! Цифры всегда у нас перед глазами, но мы воспринимаем их только как способ счета.

– Люди мало обращают внимание на вещи, которые их окружают, – с сожалением проговорил Исидор Каценберг. – Они исходят из своих предрассудков и воображают, что все знают. – Он весь затрясся. – Мне хочется надеяться, что этот маленький рассказ о цифрах, указывающих нам путь в будущее, убедил вас, что единственный важный вопрос – это не «откуда мы взялись?», а «куда мы идем?».

Она потянулась, встала, перешагнула через книги, пересекла зал и стала рассматривать магнитные табло на противоположной стене, увешанные газетными вырезками, фотографиями, рисунками и списками покупок.

– Все наоборот, – задумчиво отозвалась она. – Вы еще больше убедили меня в обоснованности моего подхода. Если хочешь понять будущее, для начала пойми прошлое.

Исидор Каценберг взял с одного из столиков блокнот, из-под кучи книг извлек сумку на колесиках.

– Вы куда? – спросила девушка.

– Наконец-то хороший вопрос! Можете, когда хотите! Куда я иду? Всего лишь за покупками. Сейчас самое время, мне нужны свежие овощи и фрукты.

– Можно мне с вами?

Разговор продолжился снаружи, под неумолчный скрип колесиков сумки. Пустырь, заросший высокой травой и крапивой, сменился пригородными улицами. Наконец они вышли на площадь, где напротив церкви неопределенного возраста стояли за прилавками краснощекие огородники.

Исидор Каценберг был не из тех, кто делает покупки на скорую руку. Он долго обнюхивал дыни, взвешивал на ладони плоды манго, обсуждал с продавцами последний завоз, щупал помидоры и авокадо, приглядывался к луковицам. Тщательно отбирая то, что потом употребит, он продолжал разглагольствовать:

– Гипноз собственного прошлого – вот то, что замедляет развитие человека (возьму-ка я вот эти два пучка редиски, той, что покраснее). Если бы он ограничился одним будущим, это придало бы ему легкости. Поверьте, настоящая катастрофа – это ослепление прошлым (у вас все груши такие спелые?). Взять хотя бы страны, мечтающие обрести свою идентичность через возврат к устаревшим практикам. В Монголии требуют возвращения наследия Чингисхана. В Афганистане хотят возродить законы восьмисотого года. В России не прочь усадить на трон нового царя (сколько я вам должен?).

Исидор Каценберг вытянул из кошелька мятую купюру, ссыпал вместо нее полученную на сдачу мелочь, погрузил полные пакеты в сумку на колесиках – все это не прекращая болтовни:

– От прошлого должна остаться «табула раса». Знаете, как в психоанализе? Люди упорно погружаются в свое прошлое, не устают его теребить и потрошить. Чем оглядываться назад, лучше бы смотрели вперед!

Говоря это, он поднажал и обогнал Лукрецию. Той пришлось перейти на бег, чтоб с ним поравняться.

На углу квартала появился автомобиль, дверца распахнулась, две руки втащили девушку внутрь. Пока Лукреция непонимающе таращила глаза, ей заткнули рот кляпом и завязали платком глаза.