Игорь Джавадов - Мишень для левши (сборник)

– Кто это? – спросил Кари.

– Сержант Турлюн.

– Тот самый?

– Он, родимый. Шустрый парень! Ухитрился залезть в капсулу, которую Саток уже настроил на станцию Шеван. Пока вождь платформу искал, для Турлюна три года пролетели, как у нас три дня.

– А как он выжил?

– Турлюн – потомственный казак. Он показал индейцам высший класс верховой езды и завоевал особый авторитет. Иначе ему несдобровать. Канадские индейцы – народ суровый. Это вам не делавары из Массачусетса. Интересно, что он бормочет.

Белов щелкнул тумблером. В динамике возник хриплый голос сержанта:

– Сурово! – заметил Кари. – Такому что человека убить, что муху. У кого, говоришь, его нашли?

– У шеванезов. Саток обнаружил, что на счетчике записалась лишняя ходка.

– Я видел отчет. Солдат совсем одичал без привычной еды. Подумать только, три года без перловой каши.

– Сам виноват. Не надо лезть, куда не просят. Написано на шести языках: «не включать», значит, не включай. Так нет, сунул палец прямо в счетчик. Вот его и закинуло в восемнадцатый век. Три года обучал индейцев джигитовке, пока его вождь не нашел. Подожди, я скоро вернусь.

Белов прихватил путевой лист и вышел из машины. Перекинувшись парой слов с Турлюном, он зашел в домик КПП и поставил штамп на бланк. Постовой махнул рукой и открыл ворота. Уазик выехал в переулок, повернул и понесся к московской кольцевой автодороге.

– В душе он неплохой парень, этот казачок, – сказал Белов. – На судьбу не жалуется, проблем не создает. Только иногда попросит привезти что-нибудь из города.

– О чем просил на этот раз? – Кари рассеянно оглянулся.

– Бутылочку коньяку. С красивой обложкой. Я обещал достать однотомник, в подарочном издании.

– Какой однотомник? – не понял Кари.

– Лучше армянский, конечно. В плоской посуде, в виде книжки. Да разве в этой декаде его достанешь без блата? Ладно, возьмем, какой будет. Все равно он просил не себе, а для подарка Саничеву. А тому любое издание сойдет.

Автобус проехал по мосту через речку Биту. Через несколько минут они влились в поток машин, мчавшихся по Варшавскому шоссе. Свернув на Балаклавский проспект, автобус доехал до улицы Обручева. Дальше дела пошли хуже. На пути к проспекту Вернадского их машину останавливали трижды. При виде грозных удостоверений работники госавтоинспекции почтительно козыряли, но через пару кварталов все повторялось. Скорости это не прибавляло. Кари объяснял бдительность милиции наплывом гостей в связи с очередным съездом коммунистической партии. Мнительный Белов подозревал иные причины активности органов МВД. Как показали события, он был прав.

На перекрестке возле цирка они стали участниками аварии. Многотонный самосвал «Магирус Дойц», возникнув из переулка, вылетел на красный свет с явным намерением протаранить «УАЗ». Кари, готовый к любым неожиданностям, вильнул в сторону и затормозил. Растерявшийся водитель самосвала не справился с управлением и зацепил бампером фонарный столб. «Магирус» удивительно медленно лег набок, и пять тонн жидкого цементного раствора вылились на проезжую часть. Неизвестно откуда взявшиеся три сине-красные «Волги» подлетели к уазику и мгновенно взяли его в кольцо.

Усатый капитан МВД грозно приказал Кари и Белову выйти из машины. Увидев удостоверения офицеров госбезопасности, он сбавил тон и начал что-то бормотать о лихачестве, недопустимом на дорогах столицы, а также о порче городского имущества в виде сбитого фонарного столба и залитой цементом дороги. На требование Кари не задерживать сотрудников органов при выполнении срочного задания капитан предложил подождать пять минут «до указания сверху». Пять минут превратились в десять, к которым добавились еще пять. На очередную просьбу капитана подождать еще пару минут Кари ответил решительным отказом и сел за руль. Белов небрежно похлопал по нагрудному карману с удостоверением и занял место рядом.

Уже больше часа они сидели в автомобиле возле высотного дома на проспекте Вернадского. Невдалеке находилась площадка с мусорными баками. Несмотря на холодную погоду, от баков тянуло гниющими отбросами. Кари не раз пожалел, что выбрал для засады это место. Рабочий день академика Лемеха давно закончился, но ученый не торопился домой.

Белов, которого от мрачных предчувствий одолела зевота, предложил позвонить, чтобы уточнить местопребывание ученого. Кари не возражал. Белов достал трубку-сотку и набрал номер кафедры. Выслушав ответ секретаря, он нахмурился и дал отбой.