Марина и Сергей Дяченко - Луч

– Обратите внимание, на третьем этаже здания находится офисный зал, рабочее помещение для участников эксперимента.

– Где другие участники? – быстро спросил Денис.

– Проходят инструктаж. Вы увидите их завтра.

– Что я должен делать до завтра? Торчать в комнате?!

– В вашем распоряжении профильная литература, которая поможет вам по ходу эксперимента. Кроме того, вам необходимо набраться сил перед завтрашним…

Денис нажал «отбой».

Ночью его накрыло – он метался на огромной гостиничной кровати. Забывался на несколько минут, и ему снилось, что он дома, еще в Энске, еще в той квартире, где родился и где учился ходить. Ему снилось, что Коля и Оля трясут его за плечи, подносят именинный торт и мама, совсем рядом, в соседней комнате, зовет всех к столу…

Он вставал, шатаясь, и ходил от стены к стене. Брал книги с полок и ронял на пол. Он дергал входную дверь – заперто, западня. Фальшивое окно дразнило искусственным «вечерним» светом. Он разбил лампочки, и «окно» превратилось в темную нишу в стене; он заснул под утро. Ровно в восемь проснулся, как от пинка, и сел в кровати.

Где-то здесь, в этом странном доме, в этой гостинице-тюрьме сидели три человека с такой же, как у него, судьбой. Вместе будет не так страшно, и, возможно, они справятся. И каждый вернется домой.

– Дети тебя обожают.

– Я знаю.

– Ты самоуверенна, но для шестнадцати лет – отличный результат. Ты прирожденный педагог. Может, ты заметила, что я к тебе присматриваюсь…

Они бежали вместе, рядом, на широкой беговой дорожке, а перед ними на панорамном объемном экране менялся пейзаж: зеленые склоны под солнцем, с далекими фигурками пасущихся оленей.

– Ко мне все присматриваются, – вырвалось у Лизы. – После той истории, с петлей на шее.

– У каждого из нас есть история, это нормально. Кстати, ты ведь… ты видишь теперь смысл в твоей жизни?

– Я знала, что этих детей приписали ко мне в виде терапии, – отозвалась Лиза после паузы.

– Не только. Послушай, я вижу в тебе человека, способного продолжать мое дело. У вашего поколения родятся дети, воспитать их – великая миссия. И великое бремя. Очень скоро это станет твоей миссией и твоим бременем. Ты должна будешь доделать то, что начала я.

Лиза почувствовала, как сбивается от бега дыхание. А Мария бежала легко и дышала ровно, и футболка у нее была сухая.

– Ты в отличной форме, – Лиза поймала себя на легкой зависти. – Через тридцать лет тебе исполнится семьдесят пять. Не вижу ни одной причины, почему бы здоровой пожилой женщине не нести свое бремя дальше.

– Есть причины, – сказала Мария.

От звука ее голоса Лизе стало холодно – хотя горячий пот бежал по лбу и вискам. В этих двух словах прозвучал отголосок страшных сказок, от которых дети зажимали уши, вот только Мария никогда не была сказочницей.

– Что такое цивилизация? – Мария уводила разговор в сторону. Она ошиблась, подумала Лиза, и сразу осознала ошибку. Теперь исправляет. Такие люди, как Мария, ошибаются редко.

– …Цивилизация, – говорила на бегу Мария, – прежде всего система ценностей. Легко хранить огонь в огромном костре. А попробуй сохранить его в единственном угольке на ветру. «Луч» – тонкая щепка, несущая огонь сквозь холод, пустоту, темноту… Разве не достойная цель для жизни? Многие бы о таком мечтали…

– Ты не доживешь до Прибытия? Почему, откуда ты знаешь?!

– Глупости, – Мария замедлила бег. – При чем тут – «не доживешь»? Моя работа – обеспечить смену поколений. Под старость мне хотелось бы видеть учеников, которые в чем-то меня превзошли!

Она врала, и осознание этого оказалось таким болезненным, что Лиза не смогла продолжать разговор.

Он повернул ручку, и дверь, прежде запертая, открылась. Включилась и мигнула лампочка на стене коридора, и сразу за ней другая. Будто болотные огни, указывающие дорогу. Денис пошел за огнями. Часы говорят, сейчас утро, но кто проверит?

Коридор свернул, и Денис увидел окно. Окно! Он побежал, прижался щекой к стеклу: не фальшивое! Окно в парк или сад. Качаются ветки на ветру, и встает солнце.

Он удержался от попытки сразу же расколотить окно и спрыгнуть со второго этажа. Конечно, стекло непробиваемое, все было бы слишком просто. Он пошел дальше, сбежал по лестнице вниз. Вышел в небольшой холл; перед ним разъехались половинки двери, и открылся обеденный зал с барной стойкой и четырьмя ресторанными столиками.