Артур Матвеев - Изоляция

– Его люди найдут нас за пару часов, – опроверг Чарли. – Нужно сваливать. Костолом не вернулся?

– Я думал, он с вами… – испуганно промямлил Том.

– Тогда у нас нет и этой пары часов, – решил Том.

– Что, если он нас не убьет? – с надеждой рассуждал Адольф.

– Хочешь это проверить – оставайся тут, а нам надо уходить. – Чарли направился к своей машине.

– Куда уходить? – возмутился Том. – Мы ж в коробке. А за ней смерть.

– Если за ней смерть, то я предпочту ее, нежели смерть либо от своих людей, либо от пыток правительства. Кто со мной – добро пожаловать на борт!

Оставшиеся двое долго ждать себя не заставили. Мотор взревел, и авто направилось к выходу, только они заехали на горку, как ворота паркинга раскрылись и в них появился лимузин Эцио. Чарли дал по тормозам. Черный пенал бесшумно влетел в помещение, напоминая гроб, в котором их, возможно, похоронят на дне серного резервуара. Все трое молча сидели в салоне. Лимузин проехал мимо чарджера и остановился внизу. Вслед за ним в паркинг въехало три черных бронированных джипа, по настоянию Эцио все были на колесах. Это было нужно для отхода в случае нападения на кортеж, ведь колеса всегда проедут там, где не пролетит магнитная подушка. Старый, но в идеальном состоянии GMC пятидесятого года встал поперек выезда, перегородив дорогу чарджеру. Чарли думал, что делать. Выйти сейчас из машины означало отдать себя в распоряжение Железному Кулаку, сопротивляться – то же самое. Даже если им удастся выскочить с паркинга – на улице есть еще люди и транспорт, а после перестрелки шансов на жизнь не останется вовсе.

Эцио не спешил. Дверь лимузина открылась, и первым оттуда вывалился Рич. Он, хоть и был здоровым и мало чего боялся, сейчас выглядел как щенок, который скулил в ожидании наказания. Следом показалась черная трость Эцио из настоящего дерева. Стальная рукоятка была сделана в виде кулака, который владелец держал рукой, а в случае чего выбивал им зубы. Чарли увидел в зеркало заднего вида, что Рич закрывает свой рот и что-то невнятно скулит. Видимо, Эцио воспользовался тростью – плохой знак. Железный Кулак был зол. Наконец, он властно вышел из автомобиля, одетый в черную шелковую рубашку из синтезированного волокна и такие же черные брюки, в коричневых ботинках из искусственной кожи, качество которой было бы лучше натуральной, если бы Чарли когда-нибудь видел оную, и в таком же коричневом кожаном ремне. Для своих лет глава преступности выглядел очень хорошо. Ему было пятьдесят, но он не был ни толстым, ни седым. Его стройная широкоплечая фигура до сих пор внушала страх тому, кто рискнул бы стать с ним в кулачный бой. Зачесанные назад черные волосы поблескивали лаком от ярких ламп освещения паркинга. Он посмотрел на автомобиль беглецов.

– Что будем делать? – Чарли посмотрел на сидевшего справа Адольфа, полного ужаса, затем повернулся назад к Тому – того вообще трясло от страха.

– Черт! Черт! Черт! – выругался Чарли, заглушив мотор прямо перед выездом с паркинга.

Он вышел первым, Адольф все еще сидел в машине.

– Хороший мальчик, Чарли! – сказал Эцио почти по-отцовски.

Чарли направился к Кулаку, вслед за ним из автомобиля вывалились Адольф и Том.

Рич продолжал скулить, стоя на коленях.

– Твой человек, Чарльз, Ричард, явился ко мне с просьбой о прощении, – начал Эцио. – Он просил о помиловании за содеянное. И любезно согласился указать на точное место вашего базирования…

Чарли не перебивал Эцио, он знал, что от этого станет только хуже.

– Знаешь, как это называется, Чарли? – спокойно спросил Кулак.

– Он не…

– Отвечай! – грозно повысив голос, перебил Эцио.

– Предательство, – сказал Чарли то, что хотел услышать от него Кулак.

– Вот именно, предательство. Вот почему в первые минуты, узнав о случившемся, я подумал убить вас всех. Твои люди проверялись в мелких делах, и ты посчитал, что они надежны, однако как только все пошло не так и запахло серьезными проблемами, твой самый отмороженный, – Эцио вновь повысил голос, – самый преданный и бесстрашный партнер прибежал ко мне с доносом на своих подельников и просьбой о помиловании.

Рич поднял вверх руку, пытаясь возразить, а потом глазами, полными надежды и ужаса, посмотрел на Чарли. Секунду спустя Эцио подбросил трость и, поймав ее за нижний конец, профессиональным ударом гольфиста выбил металлическим набалдашником последние зубы изо рта Костолома, заодно размозжив тому нос. Удар был настолько сильным, что Чарли передернуло. А Эцио, достав платок из кармана рубашки и протерев рукоятку, продолжил как ни в чем не бывало: