Александр Антонов - Приключения Клима Снегова, курсанта лётно-штурманской школы звёздного флота. Фантастический роман

– И докопался до нас, – закончил за Ташу Сергей. – Ладно, можешь не продолжать. Детали неинтересны, когда цель достигнута. Но если я тебя правильно понял, нам ничего серьёзного не грозит. Тот заговор ведь не принёс никакого ущерба Содружеству?

– Если мы дадим показания против Картера, то вообще ничего не грозит, – подтвердила Таша.

– А если не дадим?

– Дадим, – вздохнула Таша. – Заставят.

– Даже так? – удивился Срегей. – Но это, если только с нарушением наших прав, но ведь…

– Это их не остановит, Серый, – тихо произнесла Таша.

Сергей редко употреблял крепкие выражения, но сейчас он сделал именно это.

– Но зачем? Я имею в виду, что они могут сделать Картеру? Он ведь так высоко сидит.

– Этого Катанья и сам точно не знает, но полагает, что наши показания обменяют на отставку Картера.

– А что? Это вполне возможно. Ну, и что нам делать, не кончать же, в самом деле, с жизнью? По мне, так карьера Картера того не стоит! Чего ты молчишь?

– Жду твоего мужского решения, и заранее на всё согласна.

У Снегова аж плечи распрямились. Он с обожанием посмотрел на жену.

– Принято! Что сейчас Катанья?

– Спит, но к своей вахте оклемается.

– И сразу предъявит полномочия командиру станции. – Сергей машинально сжал пальцами левой руки нижнюю губу точно посередине, как делал всегда, когда нужно было принять срочное решение. Меньше минуты ушло у него на то, чтобы рука перестала теребить несчастную плоть.

– У тебя запланированы сегодня полёты к спутникам? – спросил Сергей у Таши.

Спутниками называли группу астероидов, вращающихся вокруг Эсмеральды.

– Да, плановый полёт, один катер с экипажем и два космодрона, вылет группы через два часа, плюс внеплановый полёт одиночного катера к «Забияке». Планетолог, он же пилот Ян Сташевский. Ты же помнишь, у Яна есть лицензия пилота катера, – добавила Таша, заметив, что Сергей нахмурил брови.

– Да, да, это я помню, – кивнул Сергей, – я не помню что есть «Забияка»?

– Ну, как же? – огорчилась забывчивости мужа Таша. – Так Ян окрестил свой астероид, и теперь спешит использовать право первой ночи. Он уже в пути.

– Надеюсь, его хорошо проинструктировали. Но это не наш случай. А вот спутники… Ты можешь подменить планетолога в плановом полете?

– Без проблем. Но что это нам даст?

– А я без проблем подменю пилота. А даст нам это возможность быть подальше от Катаньи, когда он придёт в себя и начнёт махать своим жетоном, и время нам тоже даст. А это, согласись, уже кое-что.

– Согласна, мой повелитель, разрешите выполнять!

Ян Сташевский чувствовал себя героем, да что там чувствовал – он был героем! Знаете, каково это из «мусорщиков» в герои? На сленге космических исследователей «мусорщиками» называли планетологов, специализирующихся на изучении малых планет и астероидов. В штате станции их числилось целых два – два «мусорщика» на жалкую кучку камней, вращающихся вокруг Эсмеральды, планеты земного типа без признаков разумной жизни, планеты «девственницы» пригодной для колонизации. И эта колонизация шла под чутким присмотром «планетариев» – планетологов, специализацией которых были планеты. Планетолог по планетам! Звучит, согласитесь, хуже, чем планетолог по астероидам, тавтология, да и только. Так они и тут выкрутились. Придумали, понимаешь, прозвища и «планетарии» зазвучали много музыкальнее чем «мусорщики». И вдруг один из этих «мусорщиков» открывает астероид, да ещё какой! «Бродяга» или «шатун», редчайшее для космоса явление, когда космическое тело движется не по определённой орбите, а гуляет, как кажется, где ему вздумается, пересекая дальний космос от одной планетной системы к другой по непонятной, до сей поры никем не просчитанной траектории. Такие космические гости изучены крайне мало, тут можно набрать материала не на одну докторскую. И что с того: была его вахта? Это не умоляет. Снегова так и сказала, и командир станции так сказал. И ему предоставили право не только дать астероиду имя, но и первому ступить на его поверхность. И он ступил. И вмонтировал в поверхность закладную табличку, мол, наше, не замай! И знамя Содружества водрузил. И лихо стартовал с поверхности, почти сразу на полной тяге, у «Забияки» даже искры из глаз посыпались, фигурально выражаясь. Ну, да, кое-что при этом нарушил, зато какой кайф словил! Когда по возвращении на станцию его зачем-то под конвоем повели на командирский мостик – искренне недоумевал, хотя ледяной взгляд, которым окатил его командир станции, пронзил тело аж до самых тестикул.