Сергей Петров - Мальчик с «Молнии»

Степка выскочил из-за стола, схватил Кузнечика за плечи и выставил его из мастерской.

– Скажи – сейчас придет, – Степка захлопнул дверь. Потом прислонился к ней спиной и нервно закусил губы.

– Эх! – я хлопнул себя по лбу, – Не мог раньше вспомнить!

– Главное, опередить их, – вдруг сказал Степка.

– Кого? – испугался я.

– Этих двух…

В кабинете директора было шумно. Сан Саныч с трудом отбивался от насевших на него со всех сторон практикантов. Практиканты толкались, громко спорили, размахивали руками и вообще вели себя нескромно. При моем появлении они оживились еще больше.

– Видите? Какой же это индивидуум? Обычный учащийся!

– Но позвольте…

– У них у всех занижена мобильность! Вы совсем упустили из системы воспитания высшие этапы психотренировки!

– Но позвольте!

– Следует все уроки превратить в ролевые игры. У них же отличная трансформация! А моторика?! Необходимо добиваться мгновенной усвояемости материала на уровне сенсорного восприятия…

Незнакомца я заметил не сразу. Он сидел на диване, устало откинувшись на мягкую спинку и, казалось, дремал. Рядом с ним, на полу, стоял чемодан. Огромный такой, с костяной ручкой и магнитными замками. На замках поблескивали две золотистые буквы – «К» и «Д».

Сан Саныч повернулся ко мне.

– Ветров? Проходи.

Практиканты пошли в новую атаку.

– Уважаемый Александр Александрович! Ну, как Вы не поймете…

Я сделал шаг и здесь понял, что незнакомец следит за мной. Внимательно, из-под полуприкрытых век. Следующий шаг я сделал, скорее, по инерции. Еще никогда за мной не следили. По-настоящему.

Ленка, конечно, сразу же полезла бы на рожон. У нее скверный характер. «Вся в отца», – вздыхает директор. И не поймешь – хвалит он ее или, наоборот, ругает. Ленкин отец был давним другом Сан Саныча. Поговаривают, что они вместе кончали Высшую Школу Космопилотов. Но потом с Сан Санычем случилось несчастье (в Хьюз штате – базовом полигоне испытателей, при установке ферм «Роп» -носителя, с последнего сорвался макет пульсатора и взрывом Сан Саныча контузило) и с тех пор врачи запретили ему полеты. Даже на ботах.

Едва незнакомец почувствовал мою настороженность, как сразу же расслабился, улыбнулся и поманил меня пальцем. Хорошая у него была улыбка.

– Здрасьте, – нерешительно сказал я.

– Здравствуй, – незнакомец кивком указал на диван. – Садись.

Я осторожно сел на самый краешек.

– Ты к директору?

– Вызывали, – неопределенно сказал я.

– Я, вот, тоже. Никак не могу дождаться, когда он освободиться.

Практиканты продолжали обстреливать Сан Саныча заумными фразами. Я хмуро покосился на них. Их бы на его место, сразу бы взвыли…

– Мальчишки, – незнакомец точно угадал мои мысли. – А посади любого в кресло мэтра – через неделю сбежит. Педагогика, брат, при всём моем уважении к ней, кроме обширных познаний в области теории требует дважды практики и трижды опыта.

Я поднял на незнакомца удивленный взгляд.

– Не веришь? – спросил он.

Когда меня спрашивают вот так в лоб, я всегда стараюсь выдержать паузу, прежде чем ответить. Некоторые наивно полагают, что своим вопросом сильно озадачили меня и дальнейшую беседу начинают вести с ноткой превосходств. Степка ненавидит меня в такие минуты. «Своим поведением ты провоцируешь хороших людей на нехорошие поступки!» – кипятится он. «Они такие же хорошие после этого, – тоже кипячусь я. – Как вы с Ленкой на дистанции!» Обычно, это успокаивает Степку. Иногда убивает. Смотря, какое у него настроение. Зато на следующих гонках Степка соревновался по правилам и не пытался таранить Ленкин бот. Чем несказанно удивлял ее и невероятно разочаровывал болельщиков.

Незнакомец молчал и ждал ответа. Лишь в глазах у него мелькали веселые искорки. Я неопределенно пожал плечами.

– Нет, почему же…

– А зря, – вдруг, сказал незнакомец. – Кроме практики и опыта еще нужна любовь. Без нее эта наука превратиться в обыкновенное нравоучение. Прежде всего – любовь. К работе, к школе, к таким вот как ты. А потом уже теория.

Незнакомец довольно закинул ногу на ногу.

– А ты говоришь «конечно».

Видимо, он решил, что сразил меня. Это со многими бывает.

Я вздохнул, и с сожалением посмотрел на незнакомца.

– Во-первых, на одной любви далеко не уедешь. Вы забыли еще про терпение. А без терпения вся эта наука превратиться в никому не нужную потасовку. К тому же мои слова относятся не к педагогике, а к мэтру, который через неделю сбежит.