Сергей Попов - Я иду

– Понятное дело…

Осмотрев ранение – вокруг практически не натекло крови, – я с удивлением обнаружил: стрела, невзирая на мощь выстрела, вошла в спину лишь на четверть – разбилась о бронепластину Пройди чуть ниже – и случилась бы трагедия.

– Поздравляю тебя, счастливчик! – обрадовал я. – Еще постреляешь!

Марк усмехнулся, смолчал.

Подоспела Бетти.

– В рюкзаках нашла две полные фляжки, а в аптечке – бинт, вату, нитки с иголками и спирт. Только его годность не знаю… – торопливо подытожила она. Руки тряслись, глаза бегали. – Можно ведь так?

– Бог с ней с годностью-то… – и – попросил: – Полей-ка на нож. И водички на руки плесни – будем военно-полевую хирургию осваивать…

– А я?

– А ты бинт готовь и ватки оторви – перевязку сделаешь…

За иллюминатором светало. Серела вдали холодная осенняя заря, предвещающая очередной дождливый день без какого-либо просвета и надежды разглядеть солнце за сводом бесконечных туч. Едва-едва скинув ночное беззвездное одеяло, небо бледнело, хмурилось, затягивалось какой-то мертвенной белизной. Ветер, по-особенному неистовствующий с раннего утра, полным ходом двигал изодранные лохмотья облаков, тащил куда-то, как невесомых кукол. Но стоило ему ослабнуть хотя бы на мгновение, и те тотчас принимались клеиться друг к другу, будто пластилин, слипаясь в грязные сальные комья. Внизу же не видно никакой суеты и движения – все живое еще спало и не торопилось покидать ночные укрытия. Лишь птицы кружили над черными развалинами и костлявыми деревьями, по-своему радуясь желанному хоть и тусклому свету.

«Спокойно так, хорошо, – с радостью думал я, – обидно, что опять без солнца».

И вздохнув, осторожно дотронулся до щеки, кропотливо зашитой Бетти, – та несильно ныла, пощипывала от спирта, но не нарывала, как раньше. Жаль, что все равно останется безобразный шрам, и ничего с этим не поделаешь, как ни крути.

Посмотрел в последний раз на унылое небо, повернулся к дочке, негромко воркующей о чем-то с лежащим на боку Марком, и подошел. В присутствии меня парочка замялась, робко заулыбалась.

– Ну как вы тут, голубки? – пожав руку Марку, поинтересовался я и приобнял Бетти. Та смотрела то на Марка, то на меня, словно не зная, на ком остановить внимание. – Все хорошо у вас?

– Хорошо, – весело ответила дочка, поглаживая избранника по волосам, – не волнуйся! – и – спросила: – Щека-то как? Сильно болит?..

– Да ноет, собака, немного, а так ничего, терпимо, – посетовал я, – а еще чешется временами…

– Вот и не трогай ее, – строго велела Бетти, метнув серьезный взгляд. И прибавила: – Час где-то еще походи так, а потом тебе по-новому ее обработаю. Хорошо?

– Как скажешь, док!

– Ты с ней не шути, Сид! – посоветовал Марк, а сам перелег на живот, устало вздохнул. Из-под доспеха, что пришлось распороть, чтобы достать стрелу виднелся набухший от крови бинт. – А то вообще постельный режим пропишет, и будешь лежать!

Посмеялись.

– Вот ты-то как раз и лежи, страдалец, – добродушно бросил я, – а лучше – спи: тебе отдых полагается. А я уж как-нибудь потом… – и решил спросить: – Спина-то как?

– Сойдет. Когда на животе лежу, не беспокоит, а набок перевернусь – покалывает как бы немного, – ответил Марк и, подняв стрелу с поалевшим наконечником, повращал и заявил: – А эта вот талисманом теперь моим будет! Стрелять ей не стану – пусть в колчане лежит, удачу приносит!

– Да выкинул бы ты ее, Марк, – вмешалась Бетти, уже перейдя на «ты». – Она тебя чуть не убила…

Марк поднял щенячьи глаза.

– Не могу, – сознался тот, – я – человек суеверный, в знаки судьбы всякие там верю, мистику. Вот если живой остался – тем более с ней не расстанусь…

Бетти сокрушенно мотнула головой, словно мать, недовольная сыном, но затевать спор не стала.

– Водичкой-то не поделитесь? – смущенно попросил я, поглядев на дочь. – А то в горле пересохло.

Бетти передала фляжку, я пару разков глотнул, вернул.

– Спасибо! – поблагодарил я и, любя потрепав за нос, продолжил:

– Ладно, пойду я, посижу. Может, вздремну…

– Только не забудь про перевязку! – напомнила вслед.

– Да помню, помню!

Но только собрался сесть, – в салон ворвался уставший голос Айса:

– Ну что, всем доброго утра, что ли? Только, боюсь, ни хрена оно не доброе, судя по погоде, – темень одна какая-то кругом, все настроение портит…

– Опять, наверно, дождь зарядит на весь день… – угрюмо буркнул я, скосившись на иллюминатор.