Сергей Попов - Я иду

«Бетти… – виновато обратился к дочери, будто прощаясь, – ты прости отца. И не кори – я сделал, что смог. Правда…»

От мысли, что сейчас меня убьют, и больше никогда не увижу принцессу, всего сковало холодом, скрутило. Неужели дышу последние секунды? Почему не могу надышаться?..

– Айс… – не обращая внимания на беснующихся загонщиков, охотников и воинов стылым, даже каким-то спокойным, что ли, голосом окликнул напарника.

– Что?

– Предлагаю продать свою жизнь подороже.

– Это как?..

– А вот так! – и выхватив нож, яростно ринулся на первого подвернувшегося морфа, распорол глотку, отбросил ногой, – тут… – выстрелил болтом в раскрытую пасть воину, – только… – вонзил клинок в морду охотнику, схватил за раздувающуюся шею, кинул на остальных, – один способ!

Ошеломленные от такой дерзости, инопланетные захватчики на мгновение оторопели, но быстро пришли в себя и навалились толпой. Айс вмешался запоздало: лук один-два раза ухнул и вскоре стих, утонул в хрипящем гвалте. Зная, что деваться мне некуда, несколько морфов выбили оружие, подрали противогаз, выбили окуляры, оторвали фильтр и принялись рвать накидку, свитер, кожу…

Потом послышался сдавленный крик Айса, потолок задрожал, начал разрушаться, осыпая камни на осатаневших морфов, и сверху потянулись отвратительные пальцы гиганта…

Стиснув зубы до скрипа, я со всех сил дернулся в бок, чтобы спихнуть с голого изрезанного живота охотника, истово пытающегося добраться до кишок, но другие лишь крепче придавили к полу.

– А-а-айс… – прохрипел я, окровавленной рукой со свисающим крестом от четок упираясь в морду разгоряченному скорой расправой охотнику, словно сдерживая обезумевшего от крови вампира.

– А-айс…

В ответ раздался только яростный визг, следом – предсмертный вопль морфа: Айс боролся за жизнь ревностно, до самого конца.

И тут ручища гиганта, растолкав охотников и загонщиков, склонилась прямо надо мной, и я даже успел почувствовать, как в полыхающей от боли груди стынет сердце и деревенеет все тело при виде этой махины, как вдруг откуда-то издали послышался громогласный шум, и циклоп тотчас убрал лапу, отступил. И, наверно, на этой финальной ноте и закончилась бы наша история, но шум вскоре перерос в пронзительное стрекотание и морфы, заверещав на разный лад, схлынули в глубь торгового центра вслед за гигантом.

«Вертолеты?.. – сквозь кровавый туман проблеснула мысль. – Они?»

Сглотнул скопившиеся сгустки крови, громко закашлял, перекатился на левый бок и, содрогаясь, скрипя, попробовал встать. Голова закружилась, подкатила рвота. Не помнил, как столбом рухнул прямиком на теплый труп морфа, обратно сполз на засыпанный осколками пол, залитый и моей, и инопланетной кровью. Последние силы растрачены всуе. Вот, наверное, и все – конец. Сдернул с шеи противогаз, похожий на тряпку, уронил голову в багровую лужу и по-стариковски выдохнул, пуская мелкую рябь. Дождь сейчас казался горячим душем, забрызганный пол – мягкой постелью, а торговый центр, грозящий вот-вот развалиться, как карточный домик, – родной квартирой, однажды отнятой катастрофой, войной. Глаза закрывались сами собой, тяжелели, затягивались холодной черной пеленой. Немеющее туловище легчало, затухали звуки, отодвигалась реальность…

«Так вот ты какая, смерть?.. – постучалось в уме. – Я тебя иначе представлял…»

Усмехнулся, словно потешаясь, посмотрел на крестик – потемнел от крови, размок, лежа в луже, по нему несильно стучали мелкие капли дождя.

– Нет, – прохрипел я, повертел головой, – не дождешься, сука безносая… не сейчас… еще рано… пока слишком рано…

И, обозлившись на себя, на нее, рыча зверем, с титаническим усилием поднялся. Опять затошнило, повело, но устоял. Морфов не видно – только далекие завывания, хрипы и жуткий топот, заглушающийся стрекотом.

– Айс… – позвал напарника и секунду-другую поискал глазами, – это вертолеты… слышишь?.. Это же… вертолеты…

Тот валялся меж двух убитых охотников, не шевелился. Капюшон разорван, респиратор – рассечен и вымазан кровью, лук – в стороне, на теле нет живого места: одни укусы, глубокие порезы, темные борозды. Недвижные глаза смотрят вверх.

– Нет… – ив отчаянии рухнул на четвереньки, подполз, затряс. Айс, кукольно податливый, глухой ко всему, страшно молчал. – Друг… ты чего?.. Дружище?.. Эй…

Говорил чуть слышно – язык пересох, заплетался, разбитые губы едва шевелились, нарывали.

– Ответь!.. – одновременно и злясь, и паникуя, крикнул я, сдернул никуда не годный респиратор, приподнял за щетинистый подбородок. Лицо осунувшееся, белое, волосы слиплись в темно-багровые сосульки, нос разбит и кровоточил. – Айс!.. – и, схватив за шиворот, как щенка, встряхнул. Потом еще, еще. – Очнись! Очнись же ты!.. Не смей умирать! Не смей, слышишь! Я не отпускаю тебя! Не разрешаю!..