Михаил Родионов - Золото Колчака. Безликие. Книга 2

– Все сделаю в лучшем виде, гражданин начальник. А сейчас можно я еще одну печеньку возьму?

– Да, конечно. Забирайте с собой все. Ну, значит, через два дня я жду вас со своим ножом.

Михайлов засунул за пазуху несколько конфет с печеньем и осторожно положил нож. Этот нож сейчас стоил намного дороже, чем его жизнь. Он прекрасно понимал, что если сделает все как нужно, то перед ним откроются просторы невиданной доселе свободы и благополучия внутри лагеря.

Вечером, после отбоя, он осторожно достал клинок и тщательно его осмотрел. На лезвии были небольшие царапины и ржавчина, но это все легко можно было убрать обычным шлифованием, и Михайлов принялся за работу. В бараке все уже давно привыкли, что он работает по ночам, и ему никто не мешал, так как все знали, что он выполняет заказы больших, по меркам лагеря, людей. В первую ночь он убрал с ножа все царапины и выбоинки, а вторая ночь ушла на заточку и полировку клинка. Уже под утро он оглядел свою работу и остался доволен. Зеркальное лезвие и отшлифованная рукоятка – все по высшему разряду. Неожиданно за спиной раздался хриплый голос:

– Ну-ка, дай взглянуть. Чей это такой красавец?

– Хозяина.

– Так ты что, падла, на красноперых начал шестерить уже и по ночам?

Сильный удар сломал Михайлову нос, и он потерял сознание. Когда пришел в себя, то первым делом стал искать вокруг себя нож, но ножа не было. Блатной, судя по всему, забрал его себе. Михайлов вдруг понял всю тяжесть ситуации, в которую попал. Он надеялся, что с помощью этого ножа ему будет намного легче жить в лагере, но получалось, что он сам вырыл себе яму и сам же себя в нее и закопал своими руками. Нужно было что-то срочно предпринимать. Лучше было поссориться с блатными, чем с руководством лагеря. Михайлов уверенно пошел на половину уголовников. Там уже не спали: заваривали чай, неторопливо вели беседы.

– Чего надо? – голос блатного не предвещал ничего хорошего.

– Нож верните. Это хозяина. Если я его не отдам сегодня, то всем будет плохо.

– Ты нас пугать вздумал, что ли, морда политическая?

– А может, ты нас хочешь сдать мусорам?

– Вали отсюда, пока жив. Еще раз появишься здесь, я тебе лично все кишки выпущу.

Михайлов понял, что именно сейчас закончилась его счастливая жизнь. Все, что будет теперь после сегодняшнего утра, – это сплошной нескончаемый кошмар, который он, вряд ли, сможет вытерпеть.

После утреннего построения бригадир сообщил ему, что его ждет хозяин у себя в кабинете. Михайлов, сколько мог, оттягивал свой визит к начальству, но идти все же пришлось. На улице стояли тридцатиградусные морозы, но он не чувствовал холода. Ему было жарко и душно. Он снял шапку и растер голову снегом. Стало немного легче. Ноги еле передвигались, а здание начальства неумолимо приближалось к нему. Как медленно он ни шел, а пришел все равно. Он встал у двери все еще не в силах постучать и стоял так с поднятой рукой больше минуты. Проходящий мимо офицер удивленно остановился рядом с ним:

– Вас вызывали?

– Да, гражданин начальник.

– Ну, так заходите, чего же вы стоите-то?

– Да, гражданин начальник.

Михайлов осторожно постучал и вошел в дверь. Начальник оторвал взгляд от каких-то бумаг и вновь погрузился в свои графики:

– Ну, как там у нас дела?

– Все хорошо, гражданин начальник.

– Сделали?

– Да, гражданин начальник.

– Давайте посмотрим.

– У меня его нет.

Начальник поднял глаза и отложил карандаш:

– Как нет? А где же он?

– Потерял.

– Где потерял?

– Не знаю, гражданин начальник.

Начальник пристально вглядывался в лицо Михайлова:

– А что у вас с лицом?

– Упал, гражданин начальник.

– Ясно. Вы хотя бы понимаете, что вам это просто так не сойдет? Я все равно верну свою вещь, но вы пострадаете более чем серьезно.

– Понимаю, гражданин начальник.

– Ну, вот и поговорили. Дежурный! – Как из-под земли вырос солдат. – Значит, так, месяц карцера, а потом напомните мне, когда срок выйдет у него, я еще добавлю…

– Слушаюсь. А за какое нарушение карцер ему оформить?

– Я что, думать за вас уже должен? Сами определите и доложите о выполнении.

– Слушаюсь.

На улице солдат неожиданно громко произнес:

– Заключенный, почему курим в неположенном месте?

– Я вообще не курю, гражданин начальник.

– Что, значит, не смог вытерпеть и поэтому закурил? Месяц карцера за нарушение режима…

Михайлову даже не дали зайти в барак и предупредить своих друзей о случившемся. Его сразу же повели в отдельное помещение, которое и выполняло роль карцера. Это был бетонный ящик размером десять на десять метров, врытый в землю. На небольших окнах стояли толстые чугунные решетки, а стекла были выбиты уже много лет назад. Карцер не отапливался, и температура в нем была точно такой же, как и на улице, если не ниже. Света здесь не было изначально, как, впрочем, и остальных благ цивилизации. Летом еще можно было как-то пережить это наказание, а вот зимой из него возвращались уже далеко не все.