Жюль Верн - Том 1. Пять недель на воздушном шаре. С Земли на Луну. Вокруг Луны

— Один год — наших двенадцать? — переспросил юнга.

— Да, дружок, ты там сосал бы еще свою соску, а тот вот дяденька, которому за пятьдесят, был бы теперь мальчуганом четырех с половиною лет.

— Ну, это уж небылицы! — в один голос закричали все присутствующие на баке.

— Истинная правда, — настаивал Джо. — И то ли еще бывает! Если станешь все торчать на этой Земле, так, пожалуй, ничего не узнаешь и будешь не умнее морской свинки. А вот поживи ты маленько на Юпитере, тогда кое–что и увидишь. Да, кстати, скажу я вам: гам надо держать ухо востро — у Юпитера ведь спутники далеко не тихого нрава.

Все на баке смеялись, но наполовину верили Джо. А он уже описывал планету Нептун, где так хорошо принимают моряков, затем уверял, что на Марсе главную роль играют военные, и это в конце концов начинает даже раздражать. На Меркурии же — препротивном месте, по его словам — живут только одни купцы да воры, и те и другие так похожи друг на друга, что их и не отличишь. Наконец, он описывал им Венеру, да так, что дух захватывало.

— Когда же мы вернемся из этой нашей экспедиции, — заявил веселый рассказчик, — нам, знаете, дадут орден Южного Креста: вон он там блестит в петличке у бога…

— И это будет вами вполне заслужено, — в один голос заявили матросы.

В таких оживленных разговорах и проходили вечера на баке. А в это же время в кают–компании шли своим чередом научные беседы доктора Фергюссона с офицерами.

Однажды разговор коснулся способа управления воздушным шаром, и Фергюссона попросили высказаться по этому вопросу.

— Не думаю, — начал доктор, — чтобы когда–нибудь возможно было управлять воздушным шаром. Мне известны все испробованные и предлагаемые способы, — ни один из них не имел успеха, и ни один, мне кажется, не пригоден. Вы, господа, конечно, прекрасно понимаете, что я должен был серьезно заняться этим вопросом, но разрешить его мне было, при данном состоянии механики, не под силу. Для этого надо было бы изобрести двигатель необыкновенной мощности и невероятной легкости. А при всем том нельзя было бы противостоять сколько–нибудь значительным воздушным течениям. Надо сказать, что до сих пор занимались вопросом управления корзиной, а не самим шаром. И это было, по–моему, ошибкой.

— Между тем, — заметил кто–то из присутствующих, — есть много общего между воздушным шаром и судном, которым, однако, легко можно управлять.

— Да нет же, — ответил Фергюссон, — общего тут чрезвычайно мало или совсем нет. Воздух гораздо менее плотен, чем вода, в которую судно погружено ведь только до половины, в то время как воздушный шар весь плавает в атмосфере и остается неподвижным по отношению к окружающей его среде.

— Так вы думаете, доктор, что наука воздухоплавания сказала уже свое последнее слово? — спросил собеседник.

— Нет! Конечно, нет! Нужно искать иного выхода. Если нельзя управлять воздушным шаром, то надо научиться удерживать его в благоприятных воздушных течениях. По мере того как вы поднимаетесь ввысь, воздушные течения делаются гораздо ровнее и постояннее в своих направлениях. Там, в вышине, на них не оказывают уже влияния долины и горы, бороздящие поверхность земного шара. От них–то, как известно, главным образом и меняется направление ветров и их сила. И вот, когда атмосферные зоны будут изучены, воздушному шару можно будет держаться в наиболее благоприятных из них.

— Но тогда, чтобы попасть в эти благоприятные зоны, придется беспрестанно то подниматься, то спускаться, — заметил капитан Пеннет. — А именно в этом, дорогой доктор, я и вижу настоящую трудность.

— Почему же, дорогой капитан?

— Согласитесь, что эти подъемы и спуски, если они и не будут большим препятствием для простых воздушных прогулок, могут быть очень затруднительными при долгих путешествиях.

— Объясните, пожалуйста, капитан, почему вы так думаете?

— По той простой причине, что воздушный шар может подниматься только при сбрасывании балласта и снижаться благодаря выпусканию газа. А при таких условиях ваш запас балласта и газа скоро будет исчерпан.

— В этом–то, конечно, весь вопрос, дорогой мой Пеннет. Это единственное затруднение, которое наука! должна преодолеть. Дело не в том, чтобы управлять воздушным шаром, а в том, чтобы заставить его подниматься и опускаться без затраты газа, — ведь газ–то, если можно так выразиться, его сила, кровь, душа.

— Вы правы, дорогой доктор, но эта задача еще не решена, способ этот еще не найден.