Жюль Верн - Том 1. Пять недель на воздушном шаре. С Земли на Луну. Вокруг Луны

Нечего и говорить, что женщины увлекались Мишелем Арданом не меньше, чем мужчины. Он получил несчетное число предложений «прекрасных партий», — дело оставалось только за ним. В особенности престарелые, высохшие мисс, которым уже перевалило за сорок, день и ночь вздыхали над его портретами. Без сомнения, Ардан нашел бы себе сколько угодно подруг жизни, даже если бы он поставил им условие — лететь с ним на Луну. Женщины вообще неустрашимы, за исключением тех, которые боятся всего на свете. Но он вовсе не собирался обзаводиться семьей на Луне и разводить там франко–американское потомство. Итак, он наотрез отказывался от всех предложений.

— Извольте–ка, — говорил он, — разыгрывать на Луне роль Адама с какой–нибудь дочерью Евы… Благодарю покорно! Того гляди еще встретишь там змея…

Когда ему, наконец, удалось отделаться от всех поклонников, он отправился с друзьями осматривать колумбиаду. Это был благодарственный визит, так как именно ей он был обязан своей славой. Благодаря постоянным беседам с Барбикеном, Мастоном и tutti quanti Мишель Ардан стал неплохо разбираться в баллистике. Любимым его удовольствием было дразнить своих друзей артиллеристов, доказывая, что они «е что иное, как убийцы, правда, очень ученые и любезные. Шуткам его не было конца.

Ардан с восхищением осматривал колумбиаду и опустился на дно гигантской пушки, которая вскоре должна была его подбросить до самой Луны.

— Колумбиада, — сказал он, — хороша уже тем, что она никому не причинит вреда. Не то что ваши пушки, которые приносят только горе, разрушение, смерть!

Здесь необходимо упомянуть о случае с секретарем «Пушечного клуба». Как только Барбикен и Николь согласились на предложение Ардана лететь на Луну, Мастон, тотчас же решив, что и он к ним присоединится и они совершат путешествие вчетвером, тут же попросил взять его с собой. Барбикен скрепя сердце вынужден был ему отказать, указав, что снаряд может захватить самое большее трех пассажиров.

Огорченный до глубины души, Мастон бросился к Мишелю Ардану, и тот постарался его утешить различными доводами ad hominem.

— Видишь ли, старина… Ты, пожалуйста, не обижайся и «е истолкуй моих слов в дурную сторону, но, между нами говоря, ты слишком несовершенен, чтобы явиться на Луну!

— Несовершенен? — воскликнул неистовый инвалид.

— Ну да, дружище! Представь себе, что там, на Луне, мы встретим жителей. Разве тебе самому будет приятно оказаться печальной иллюстрацией того, что творится здесь, у нас на Земле. Ведь селениты благодаря тебе узнают, что люди на Земле тратят драгоценное время на то, чтобы пожирать друг друга, отрывать руки и ноги, истреблять своих ближних; поймут, почему на нашей планете нет и полутора миллиардов жителей, хотя она свободно могла бы прокормить целых сто миллиардов. Знаешь что, милый друг, — да ведь из–за тебя они могут вышвырнуть нас за дверь!

— Ну, а если вы долетите до Луны, разорванные на клочки? — возразил Мастон. — Вы тогда будете еще менее «совершенны», чем я.

— Это, положим, так, — ответил Мишель Ардан, — но я уверен, что мы долетим туда в целости и сохранности.

Ардан действительно в это верил. И в самом деле, скоро его слова получили подтверждение. Предварительный опыт, произведенный 18 октября, дал превосходные результаты и позволил надеяться на успех. Чтобы испытать силу толчка в момент вылета снаряда, Барбикен выписал из арсенала Пенсаколы тридцатидвухдюймовую мортиру. Ее установили на берегу бухты Хилсборо так, чтобы бомба упала прямо в море, что должно было ослабить удар. Надо было испытать силу первоначального толчка. Для этого любопытного опыта был специально изготовлен полый снаряд. В нем были сделаны двойные стенки, между которыми находилась сеть пружин из лучшей стали. Это было настоящее гнездо, устланное ватой.

— Как жаль, что там нельзя поместиться! — сказал Мастон, досадуя, что размеры снаряда не позволяют ему испытать опыт на себе.

В эту прелестную бомбочку, в которой было герметически закрывавшееся отверстие, посадили большого кота, а затем маленькую ручную белку, принадлежавшую непременному секретарю «Пушечного клуба». Любимица Мастона, привыкшая постоянно вертеться в колесе, не должна была пострадать от головокружения.

Мортиру зарядили ста шестьюдесятью фунтами пороха, затем в нее опустили снаряд. Последовал выстрел.

Бомба величаво описала параболу, достигла высоты примерно тысячи футов, затем, начертив изящную кривую, нырнула в волны бухты.