Жюль Верн - Том 7. «ЧЕНСЛЕР». ГЕКТОР СЕРВАДАК

Если Пальмирен Розет наблюдал Юпитер с беспристрастием астронома, то его спутники все время находились в тревоге, опасаясь замедления скорости Галлии или даже ее падения, вызванного притяжением планеты. Между тем дни проходили, а опасения их не оправдывались.

Неужели «ловец комет» не окажет на Галлию никакого влияния, не считая тех возмущений, которые уже были приняты в расчет при вычислении? Если нечего было страшиться прямого падения Галлии благодаря силе ее инерции, то достаточна ли эта сила, чтобы удержать комету в пределах указанных возмущений и дать ей возможность завершить свой двухлетний оборот вокруг Солнца?

Этими вопросами и занимался, вероятно, Пальмирен Розет, но выпытать у него тайну произведенных им наблюдений было не так-то легко.

По временам Гектор Сервадак и его товарищи вели беседу на эту тему.

- Поверьте, - сказал как-то капитан Сервадак, - если период обращения Галлии изменился и скорость ее неожиданно замедлилась, мой бывший профессор не смог бы скрыть своей радости. Вот увидите, он не упустит случая подразнить нас, и мы, даже не задавая вопросов, сразу узнаем, что попали в беду.

- Дай-то бог, - проговорил граф Тимашев, - чтобы профессор не допустил никакой ошибки в своих первоначальных вычислениях!

- Чтобы Пальмирен Розет допустил ошибку? - возразил Гектор Сервадак. - Это мне представляется невероятным. Он первоклассный астроном, в этом нельзя ему отказать. Я твердо верю в точность предварительных вычислений профессора, касающихся периода обращения Галлии, и так же твердо поверю в его правоту, если он объявит, что мы должны отказаться от всякой надежды вернуться на Землю.

- Коли так, господин капитан, - вмешался тут Бен-Зуф, - разрешите доложить вам о том, что меня беспокоит.

- Говори, что же тебя беспокоит, Бен-Зуф.

- Ваш ученый дни и ночи торчит у себя в обсерватории, верно? - спросил денщик тоном человека, зрело обдумавшего свой вопрос.

- Верно, - отвечал Гектор Сервадак.

- И круглые сутки, - продолжал Бен-Зуф, - его чертова труба целится в Юпитера, который вот-вот нас проглотит. Так ведь?

- Так. И что же?

- Уверены ли вы, господин капитан, что ваш учитель не притягивает к нам Юпитера своей проклятой дудкой?

- Ну, это уж вздор! - отвечал, смеясь, капитан Сервадак.

- Ладно, господин капитан, ладно! - сказал Бен-Зуф, с сомнением покачивая головой. - Я не так в этом уверен и с трудом удерживаюсь, чтобы...

- Чтобы?.. - переспросил Гектор Сервадак.

- Чтобы не сломать к чертям его проклятый инструмент!

- Разбить телескоп, Бен-Зуф?

- Вдребезги!

- Только попробуй, я тут же велю тебя повесить.

- Повесить?

- Немедленно! Разве я не генерал-губернатор Галлии?

- Так точно, господин капитан! - ответил простодушный Бен-Зуф.

И право же, если бы его приговорили к повешенью, он скорее сам бы надел себе на шею веревку, чем хотя бы на минуту усомнился в праве «его превосходительствам распоряжаться жизнью и смертью галлийцев.

Первого октября расстояние между Юпитером и Галлией сократилось до восемнадцати миллионов лье. Таким образом, Юпитер отстоял теперь от кометы в сто восемьдесят раз дальше, чем Луна от Земли в своем апогее. Будь же он на расстоянии Луны, его диаметр казался бы в тридцать четыре раза больше лунного, а диск в тысячу двести раз больше ее диска. Но и теперь для наблюдателей с Галлии он представлялся светилом гигантских размеров.

Можно было ясно разглядеть полосы различных оттенков, бороздящие поверхность Юпитера параллельно экватору, на севере и на юге сероватые, на полюсах попеременно темные и светлые, причем самые края планетного диска светились наиболее ярко. Отчетливо видимые пятна разной формы и величины нарушали там и сям рисунок поперечных полос.

Не были ли эти полосы и пятна следствием атмосферных явлений? Нельзя ли было объяснить их появление, природу и непрерывное перемещение скоплением паров, образованием облаков, гонимых воздушными течениями, вроде пассатов, дующими в направлении, обратном вращению планеты вокруг оси? Пальмирен Розет не мог этого решить, так же как и его коллеги в земных обсерваториях. Если он вернется на Землю, у него не будет даже того утешения, что он раскрыл одну из самых сокровенных тайн Юпитера!

Наступила вторая неделя октября, и тревога галлийцев возросла более чем когда-либо. Галлия мчалась с огромной скоростью к опасному повороту своей орбиты. Граф Тимашев и капитан Сервадак, обычно несколько сдержанные и даже холодные в обращении друг с другом, чувствовали, как сблизила их общая опасность. Они беспрестанно делились мыслями и сомнениями. Когда порою им казалось, что все погибло и надежда возвратиться на Землю потеряна навсегда, они принимались обсуждать, какое будущее ожидает их в солнечном мире, а может быть и дальше, в звездных мирах. Они заранее примирились с судьбой. Мысленно переносясь в неведомые дали, они вдохновлялись широкими философскими идеями, которые отвергают узкое представление о мире, созданном исключительно для человека, и стремятся охватить всю бесконечную и, возможно, обитаемую вселенную.