Жюль Верн - Том 7. «ЧЕНСЛЕР». ГЕКТОР СЕРВАДАК

- Что касается ее поверхности и объема, - сказал лейтенант Прокофьев, - то, зная диаметр Галлии, определить их нет ничего легче.

- Разве я говорю, что это трудно? - вспылил профессор. - Такие вычисления я умел делать с младенческих лет.

- Ого! Больно рано! - насмешливо протянул Бен-Зуф, не упускавший случая подпустить шпильку хулителю Монмартра.

- Ученик Сервадак, - продолжал Пальмирен Розет, - кинув грозный взгляд на Бен-Зуфа, - возьмите перо. Раз вам известна длина окружности Галлии, скажите мне, какова же ее поверхность?

- Слушаю, господин Розет, - ответил Гектор Сервадак, решив изображать примерного ученика. - Нам следует умножить две тысячи триста двадцать три километра, то есть длину окружности Галлии, на семьсот сорок, то есть длину ее диаметра.

- Множьте, да поскорее! - нетерпеливо вскричал профессор. - Пора бы уже сосчитать! Ну что же?

- Ну вот, - отвечал Гектор Сервадак, - я получил цифру в один миллион семьсот девятнадцать тысяч двадцать квадратных километров, - это и есть величина поверхности Галлии.

- Следовательно, ее поверхность в двести девяносто семь раз меньше поверхности Земли, равняющейся пятистам десяти миллионам квадратных километров.

- Тьфу! Козявка какая-то! - фыркнул Бен-Зуф, выпячивая губы и всем своим видом выражая презрение к комете профессора.

Пальмирен Розет смерил Бен-Зуфа уничтожающим взглядом.

- Так вот, - продолжал профессор с раздражением, - каков же теперь объем Галлии?

- Объем?.. - переспросил Гектор Сервадак нерешительно.

- Ученик Сервадак, неужели вы разучились вычислять объем шара, когда вам известна его поверхность?

- Нет, господин Розет... Но вы даже не даете мне времени передохнуть.

- В математике не бывает передышек, молодой человек, не должно быть передышек!

Собеседники Пальмирена Розета призвали на помощь всю свою выдержку, чтобы не расхохотаться.

- Чего же вы ждете? - настаивал профессор. - Объем шара...

- Равен величине его поверхности... - отвечал Гектор Сервадак, запинаясь, - помноженной на...

- На треть его радиуса, молодой человек! - воскликнул Пальмирен Розет. - На треть радиуса! Вы кончили?

- Сейчас. Треть радиуса Галлии, составляя сто двадцать три, три, три...

- Три, три, три, три... - насмешливо повторял Бен-Зуф на разные лады.

- Молчать! - крикнул профессор, рассердившись не на шутку. - Достаточно двух первых чисел десятичной дроби, отбросьте остальные.

- Я уже отбросил, - покорно ответил Гектор Сервадак.

- И что же?

- Помножив один миллион семьсот девятнадцать тысяч двадцать на сто двадцать три и тридцать три сотых, мы получим двести одиннадцать миллионов четыреста тридцать девять тысяч четыреста шестьдесят кубических километров.

- Вот каков объем моей кометы! - с торжеством воскликнул профессор. - Право же, это не так уж мало.

- Без сомнения, - заметил лейтенант Прокофьев, - но ее объем все же в пять тысяч сто шестьдесят шесть раз меньше объема Земли, составляющего в круглых цифрах...

- Триллион восемьдесят два миллиарда восемьсот сорок один миллион кубических километров, мне это отлично известно, сударь, - перебил Пальмирен Розет.

- Кроме того, - добавил лейтенант Прокофьев, - объем Галлии гораздо меньше объема Луны, равняющегося одной сорок девятой объема земного шара.

- Да кто же с этим спорит? - огрызнулся профессор, уязвленный в самое сердце.

- Итак, - безжалостно продолжал лейтенант Прокофьев, - с поверхности Земли Галлия видна не лучше, чем звезда седьмой величины, то есть ее нельзя заметить простым глазом!

- Вот так штука! - воскликнул Бен-Зуф. - Хороша комета, нечего сказать! И на этакой-то песчинке нас угораздило улететь!

- Замолчите! - прошипел Пальмирен Розет, окончательно выведенный из себя.

- Не комета, а ореховая скорлупа, горошина, крупинка! - продолжал дразнить его Бен-Зуф в отместку за Монмартр.

- Перестань, Бен-Зуф, - сказал капитан Сервадак.

- Булавочная головка, букашка, ничтожество!

- Замолчишь ли ты, черт возьми?

Поняв, что капитан рассердился не на шутку, Бен-Зуф ушел, оглашая взрывами хохота гулкие своды пещеры.

Он скрылся во-время. Пальмирен Розет готов был разразиться бранью и долго еще не мог овладеть собой. Он с таким же трудом выносил нападки на свою комету, как Бен-Зуф - нападки на родной Монмартр. Каждый из них защищал свое с одинаковым ожесточением.

Наконец, профессор обрел дар речи и, обращаясь к своим ученикам, вернее к собеседникам, заявил:

- Господа, нам известны теперь диаметр, окружность, поверхность и объем Галлии. Это уже кое-что, но далеко не все. Я хотел бы непосредственно измерить ее плотность и массу, а также узнать силу тяжести на ее поверхности.