Артём Воробьёв - Зов. Цикл «Невоскресший». Книга первая

Древние мифические боги обладали немалой силой создавать и разрушать миры, но способность менять, дополнять и улучшать их они оставили на волю человека, создав тем самым бесчисленное множество случайностей, событий и форм.

Прибегнув к такому дару свыше, человек обретает власть, которую он использует по своей воле, а не по назначению. В погоне за пороками он забывает о том, что способен на большее, и, творя меньшее, повергает мир во мрак. Ведь когда владеешь силой, бездействие – это преступление.

Представим себе, что были времена и миры, лишь внешне похожие на наши. События в этих мирах можно было бы окрестить сюрреалистичными. События, когда война заставила людей танцевать под свою дудку. События, когда лишь слабые и чудом недобитые, покалеченные этим миром существа могли встать и сразится на стороне здравомыслия, чести и рассудка. Когда человечество пережило упадок общества. Когда в мире воцарились одиночество и ужас, воплотившиеся во всех периодах человеческого развития: от первобытно-общинного строя до постапокалиптического утопичного общества. Когда религиозно-эсхатологическое пророчество о Судном дне и воздаянии людям по деяниям их осуществлялось более полувека. Хотя пророчество сбылось отчасти: было лишь воздаяние. Воздаяние всем. Никакой награды и никакой пощады. Лишь жизнь, как утешительный приз в лотерее смерти, в которой приходилось крутить рулетку каждый день.

«Говорят, что Бог велик. Если это так, то величие его воплотилось именно на нашей земле в своей безграничной жестокости, возможно лишь для того, чтобы оправдать теорию динамического хаоса. Для нас это стало реальностью и жизнью. Жизнью ради мгновения, жизнью ради пути… пожалуй, это чего-то да стоит».

«Столько лет прошло», – думал майор Максимилиан Коган, сидя в баре «Койот» и сжимая в руке старенький диктофон. Жилистая рука крепко держала устройство. Большой палец напряженно завис над кнопкой «PLAY». Решение нажать давалось ему тяжело, поэтому он перевалился через барную стойку и взял первую попавшуюся бутылку, а вслед за ней и стопку. Он наполовину наполнил миниатюрный стеклянный стакан и поднес к губам. Резким движением руки Макс опрокинул рюмку, и жидкость приятно обожгла горло. Постепенно, волнами, тепло начало расплываться по всему телу. Взглянув на этикетку, он довольно улыбнулся и нажал на «PLAY». Динамик хрипло затрещал. Спустя несколько секунд помехи исчезли и раздался равнодушный механический женский голос:

– Контрольная запись номер тридцать четыре. Сделана восемнадцатого…

Большой палец надавил на другую кнопку и диктофон, мерно зашипев, перемотал запись. Спустя несколько секунд из динамика раздался низкий, приятный, размеренный мужской голос:

– Запись идет? Отлично, – из динамиков донесся посторонний шум и помехи. – Слышно будет хуже. Я положил диктофон на стол, но думаю… – голос стал тише, но все еще был разборчив. – Запись не для отчета или другой подобной ерунды, так что это не критично. Ее я делаю для семейного архива и своей любимой жены – Киры. Она вот-вот должна вернуться со смены из госпиталя, и я приготовил для нее сюрприз, – на несколько мгновений повисла пауза, после чего из динамика раздался треск. – Так! Вот! Она кажется уже пришла. Все готовы? Отлично! Тогда как репетировали. Тихо вы! Она идет!

Почти полминуты динамик просто шипел, но вскоре послышался звук открывающейся двери и раздался мелодичный женский голос:

– Макс, я дома. О господи!

Десятки голосов слились в один и полились из динамика:

– С днем рожденья тебя! С днем рожденья тебя! С днем рождения Кира! С днем рожденья тебя! – в окончание поздравления из диктофона раздались восторженные крики, аплодисменты и множество различных возгласов.

– Тихо народ! Тихо! Вы ее напугали!

Динамик притих. Лишь изредка из него доносились обрывки чьих-то разговоров, но вскоре тихое шипение вернулось, а вместе с ним и голоса:

– Макс, – растерянно произнесла Кира. – Не может быть, это оно? Это правда, оно?

– Ну что же ты стоишь, дорогая. Подойди, посмотри.

Из динамика раздались звуки приближающихся шагов. Голос Киры стал громче и отчетливее:

– Макс, но как? Где ты смог её раздобыть? Это же настоящая детская коляска, а это! Господи! Да это же детский манежик! Как тебе удалось?