Юрий Люм Ларин - Приключения Маришки и её друзей

Щадя тонкое обоняние гостей, Овечкин курил очень редко, за пределами каюты, да и делал он это исключительно для форсу, подражая капитану.

Маришка любила наблюдать за Овечкиным, когда тот огромными кулаками бил по груше. Свои занятия он называл боксом и говорил, что мечтает стать чемпионом по боксу на «Вулкане».

Матрос Овечкин попробовал научить играть попугая в шахматы и не подозревал, что эта затея обернётся для него настоящим бедствием. Гаврик никак не мог усвоить правила игры, зато ему очень нравилось выкрикивать специфические игровые термины, и он кричал:

– Мат в два хода!

– Какой мат? – сердился Овечкин. – Лопух! Мы только что расставили фигуры.

– Объявляю эндшпиль! – торжественно провозглашал попугай.

– Эндшпиль – это заключительная часть шахматной партии, – терпеливо объяснял матрос Гаврику.

Когда Овечкин отсутствовал, попугай играл сам с собою и кричал во всё горло голосом Бориса в рифму: «Конь рубит слона! Офицер рубит пешку! Здесь все сошли с ума, сказала королева с усмешкой!»

Вспоминая слова капитана, Маришка размышляла: почему он назвал её и Гаврика минами замедленного действия? Из книг, что давал ей читать Борис Овечкин, она узнала, что мины – это некие подводные устройства, способные взрываться, уничтожая корабли врагов, но в чём состояла связь обезьянки и этих устройств, Маришке было непонятно. Маришка помнила, что при первой встрече капитан обещал подумать. Значит, судьба Маришки и Гаврика была в его руках.

Между тем о присутствии обезьянки и попугая на корабле узнали матросы. Тому способствовал судовой повар, который по составу меню, что заказывал Овечкин якобы для себя, догадался о тайных членах команды. И гости зачастили с визитами. Они по одному, а то и толпой появлялись в каюте Овечкина и от души веселились, болтая с Маришкой и Гавриком на разные темы. Матросы прозвали Маришку Субмариной, что обезьянке было совершенно безразлично, зато Гаврику словечко понравилось, и он провозглашал:

– Субмарина – мина замедленного действия! Как жахнет!

Матросы рассказали Маришке о болезни Овечкина. Между собой они так и называли её: «болезнь Овечкина». Проявлялась она в том, что матрос в минуты особого душевного напряжения мог заснуть в самый неподходящий момент и в любой обстановке. Настоящего имени этой болезни никто не знал, но все матросы отлично помнили тот день, когда Овечкин впервые заболел. А случилось это на сеансе одновременной игры в шахматы. Овечкин играл сразу с десятью членами команды «Вулкана», но так и не доиграл. Он заснул сидя за столом, и никто из матросов в тот день не смог его разбудить. Видно, сказалось перенапряжение.

По-разному складывались отношения обезьянки с членами команды «Вулкана», но особенно её раздражал мичман Семён. Внешним видом он напоминал Ма-Каку, но был моложе, носил в ухе серьгу, и руки его покрывали наколки, среди которых Маришка читала: «Лондон», «Париж», «Гавана».

Осматривая ту часть туловища Маришки, где когда-то был хвост, Семён любил повторять:

– Не к добру всё это. Не к добру. У обезьяны отпал хвост.

На что Борис Овечкин отвечал:

– Акула откусила.

Мичман возражал:

– Акулу мы не видели. Зато мы видим говорящую обезьяну. Вот она, перед нами.

– Субмарина – мина замедленного действия! – кричал Гаврик.

– Здесь не то что мина, а бомба для всего человечества, – говорил мичман. – Что же получается? Прикажете нам с обезьянами цивилизацию делить? А кто они такие, эти обезьяны? И что они сделали для цивилизации?

– Ничего для цивилизации я не сделала, – сказала Маришка и от стыда покраснела.

– Вот! Быть тебе подопытным кроликом на большой земле! – сказал мичман, выходя из каюты.

Быть подопытным кроликом Маришке вовсе не хотелось, и разговоры о большой земле пугали её всё больше и больше.

Однажды каюту Овечкина так тряхнуло, что матрос и Маришка взлетели под потолок, а Гаврик завопил:

– Полундра! Спасайся кто может!

Некоторое время спустя в каюту вбежал корабельный мичман Семён и, указав пальцем на Маришку, сказал:

– Бомба сработала!

– Что случилось? – спросил Овечкин.

– А то и случилось. Застрял наш «Вулкан», как килька в собственном соку. Застрял, как глупый лещ на мелководье. А всё из-за неё!

Мичман указал пальцем на Маришку и выбежал из каюты. За ним бросился Борис.