Бернар Вербер - Последний секрет

Где я?

Он узнает Лукрецию.

– Который час? – спрашивает, потягиваясь, толстяк.

– Два часа ночи. Все в порядке, я хочу уснуть.

Он полностью открывает левый глаз.

– И ради этого вы меня разбудили? Сказать, что хотите спать?

– Не только.

Он корчит рожу:

– У вас, часом, не бессонница, Лукреция?

– Когда-то я была сомнамбулой. Но это давно в прошлом. Я читала, что при приступах сомнамбулизма человек живет в своем сне. Еще я читала, что, если у кошки перерезают перемычку между полушариями мозга, она начинает изображать с закрытыми глазами то, что ей снится. Вы этому верите?

Он падает на подушку и натягивает простынь на голову, защищаясь от света.

– Спокойной ночи.

– Знаете, Исидор, я очень рада заниматься расследованием на пару с вами, но вы храпите. Этот звук меня разбудил, поэтому я пришла.

– Вот как? Простите. Может, переедем в раздельные апартаменты?

– Нет, просто повернитесь на бок. В такой позе не происходит вибрации мягкого неба. Вопрос самодисциплины, не более того.

Исидор напускает на себя вид смущенной покорности.

– Совсем застыдили… Хорошо, я попробую, – бормочет он.

Удивительно, как легко покоряются мужчины, даже самые обаятельные, женщинам, знающим, чего они хотят , думает Лукреция.

– Почему вы меня слушаетесь? – спрашивает она с любопытством.

– Наверное, потому что… Свободная воля мужчины сводится к тому, чтобы выбрать женщину, которая будет принимать решения за него.

– Неплохо. А еще я голодна. Мы же не ужинали. Почему бы не заказать ужин в номер. Что думаете, Исидор?

Девушка достает блокнот, изучает список и задорно сообщает:

– На третье место я поставила бы такой стимул, как голод. Сейчас, к примеру, я прислушиваюсь к своему организму, и он говорит, что требует еды и что уснет только потом. И пока я не могу делать ничего другого, главное – насытиться. Итак, первое – справиться с болью, второе – прогнать страх, третье – утолить голод.

Исидор бормочет непонятные слова и прячется под одеяло. Она извлекает его оттуда, чтобы заставить слушать.

– Голод… Это же первостепенный побудительный стимул для человечества, верно? Голод заставил придумать охоту, земледелие, силосные ямы, холодильники…

Мужчина слушает ее вполуха.

– Сон тоже важен, – напоминает он, приподнимаясь на локте и заслоняя ладонью глаза от света. – К третьей важнейшей категории мотиваций можно отнести сразу голод, сон и жару. Все это в совокупности – потребность выжить.

Она вносит правку в блокнот, потом хватает телефонную трубку, чтобы заказать еду в номер.

– Лично я хочу спагетти, а вы?

– Мне ничего не надо, благодарю. Мне бы поспать. – Он подавляет зевок, из последних сил борясь с тяжестью век.

– Что предпримем завтра? – не унимается бодрая Лукреция.

Он приоткрывает глаза.

– Завтра? – Похоже, сейчас это понятие сложновато для восприятия.

– Да, ЗАВТРА!

– Завтра мы взглянем на тело Финчера. Вас не затруднит погасить свет?

Темнота приносит успокоение.

Исидор валится на кровать, энергично поворачивается на бок и, прижав к груди перину, тихо, без храпа засыпает.

«Какой он милый!» – думает она.

Ему снова снится, как он бредет по снегу в новых скрипящих ботинках. Войдя в хижину, он находит там Лукрецию.

Вечером в воскресенье жизнь Жан-Луи Мартена пошатнулась. Он спокойно прогуливался с Изабелль, своей женой, после ужина и шахматной партии с неизменным соперником Бертраном.

Дело было зимой, шел снег. В тот поздний час на улице не было ни души. Они брели осторожно, боясь поскользнуться. Внезапно взревел автомобильный мотор, взвизгнули в заносе на обледенелой мостовой шины. Жена уцелела, муж нет.

Он не понял, что стряслось, когда его подбросило в воздух. Все происходило как в замедленном кино.

В эти кратчайшие мгновения воспринимаешь поразительное количество информации. Ему казалось, что он видит сверху все, в том числе разинувшую рот жену и даже не поднявшую голову собаку, не понимавшую, куда подевался хозяин.

Машина умчалась, не затормозив.

Еще паря в воздухе, он ускоренно размышлял. Потом удивление сменилось болью. В момент удара он ничего не почувствовал, как будто закупорили нервы, чтобы послание не прошло по назначению, но теперь удар стал подобен волне кислоты, обжегшей изнутри все тело.

МНЕ БОЛЬНО.

Чудовищная боль. Ужасное жжение, как если схватить рукой оголенный двухсотвольтовый провод. Или как если бы та же самая машина отдавила ему пальцы ног. Боль прострелила до самой макушки. От лицевой невралгии вспыхнули все нервные окончания. Вернулось все прошлое, вся история внезапной резкой боли. Перелом руки при падении с лошади. Прищемленные дверью пальцы. Вросший ноготь. Таскание за волосы в разгар детской игры. В такие моменты думаешь об одном: лишь бы это прекратилось. Немедленно!