Юрий Селуянов - Час бессмертия

Профессор сел в кресло и спросил:

– Может, кто-нибудь хочет высказаться?

Неожиданно в нашем отсеке уменьшилось освещение, до сумерек, и затем, с небольшой задержкой по времени, яркость резко увеличилась. По стандарту строения межгалактических кораблей это происходит всегда перед оповещением экипажа по громкой связи. Изменение яркости освещения вызывает мгновенную реакцию мозга и привлекает внимание человека. К этому я давно уже привык. Каждой голосовой системе корабля присваивалось имя и голос. Это право капитана перед полётом. Имя нашей голосовой системы «Мила», голос роботизированный, почти без эмоций. Мила сообщила: «Майор Хоп, капитан просит вас подняться в отсек управления».

Майор сказал профессору и Лауре:

– Пожалуйста, следуйте в свои отсеки.

Затем он обратился ко мне: – Ример, пошли к капитану.

Капитан передал нам послание от полковника Бари: «Курс изменён. Дозаправка перенесена в резервную точку маршрута. Потеря – двое суток. Доктор Хален покончил жизнь самоубийством. Три робота нами обезврежены. Потери – два члена экипажа. Причина установлена. Вирус изменил протоколы боевых роботов. Заблокируйте доступ к оружию, проверьте систему корабля. Нами получен сигнал от дальней станции слежения. Система спасаемого нами корабля послала обрывочное послание. Распознать текст, кроме слов «не ищите», не удалось. Прошу увеличить скорость по протоколу «экстренно». Подпись «Полковник Бари». Прочитав послание, Хоп задумчиво сказал:

– Чувствовал, что-то пойдёт не так.

Затем майор спросил капитана:

– Что значит «экстренно»?

Капитан пояснил:

– Для такой команды предусмотрен особый протокол программы управления. Гравитация отключается. К маршевым двигателям добавляются резервные. Есть одна неприятность. Если во время набора скорости или сильного рывка что-нибудь коротнёт в схеме управления, останемся без двигателей. Такие случаи бывали. Система новая, и иногда бывают сбои. И, если что, останемся только с маневровыми двигателями. Сможем сесть на какуюнибудь планету, а далее неизвестно. Поэтому эта команда – протокол «экстренно» – применяется капитанами в очень редких случаях.

Я подумал, что капитан нагнал страху. Кому хочется в полёте болтаться в невесомости, без искусственной гравитации? Капитан сказал Хопу:

– Жду приказа и ответственного решения.

Хоп задумчиво потёр ладонью небритую челюсть и тихо спросил капитана:

– Как быстро доберёмся до Бари?

Капитан ответил:

– Скорость возрастёт на 250 процентов. А точнее, через 48 часов будем на месте. И придётся завтракать в невесомости, – добавил капитан.

Хоп приказал капитану ввести протокол «экстренно» и сообщить экипажу об изменении условий полёта. Капитан выдохнул и сказал:

– Вперёд по полной.

Затем обратился к Миле:

– Мила, ввести протокол «экстренно».

– Готово, капитан, – ответила Мила и проинформировала: – Протокол «экстренно» будет исполнен через семь минут. Экипажу приготовиться к рывку. Перегрузка при ускорении составит 10 G. Отсчёт исполнения команды начнётся за 60 секунд.

Мила повторила это сообщение дважды. Хоп спросил капитана:

– Сколько по времени будет продолжаться рывок?

– Двенадцать секунд, – ответил капитан.

Хоп сказал мне:

– Ример, пойдём готовиться.

С нами связалась Лаура и спросила:

– Что там происходит?

Вместо майора ответил я:

– Срочно следуйте в свои отсеки, пристегнитесь к креслам и примите синие капсулы. Не запивать, а разжевать. У вас в ящиках стола коробочки под номером семь.

– Всё поняла, – ответила Лаура.

Я и майор расположились в креслах резервной кабины управления. Приняли таблетки. За мою пятилетнюю службу я ни разу не испытывал состояние протокола «экстренно». Мы приготовились к рывку. Мила роботизированным голосом начала отсчёт и информировала: «Все члены экипажа к рывку готовы. Ремни закреплены. Биодатчики экипажа в норме. У профессора пульс повышенный. Внимание, отсчёт. Десять… пять… три… ноль, рывок».

Освещение ослабло до сумерек и не включалось. По кораблю пошла нарастающая вибрация. Нас неожиданно вдавило в кресла. Я реально не мог пошевелиться. Мои руки, скрещённые на груди, вдавило в грудь. Мне стало не хватать воздуха. Я стал задыхаться. Свой пульс я почувствовал в висках. От бешеной тряски я не мог в мыслях ни на чём сосредоточиться. В глазах у меня потемнело. В груди сжался комок тяжести и тошноты. Очень своевременно вибрация стала стихать. Включился свет. Я вдохнул полной грудью, опустил руки на ручки кресла и подумал: «Это не рывок, это какой-то мазохизм. Неет, это не мазохизм, это сверхмазохизм». Я услышал, как майор Хоп закашлял и что-то пробурчал себе под нос. Я только расслышал отрывочные слова: «Это не рывок… это какой-то… киндык… мундык». Мила спокойно информировала: «Рывок прошёл в штатном режиме, экипаж способен функционировать, биопоказатели экипажа восстанавливаются до нормы». Лаура связалась с майором и сказала: