Михаил Герчик: Лети, Икар!

Мальчик закрыл глаза, подошел к стене и резко провел по ней рукой. И… вскрикнул.

Нет, то, что он увидел мгновение тому назад, не было сном. Разбитые стекла приборов, перекошенные экраны локатора и телескопических устройств, сорванные со своих мест карты звездного неба — не приснились ему. Все это было. Было и безмолвно, но красноречиво говорило о том, что самые худшие опасения отца, очевидно, сбылись — «Малахит» потерпел катастрофу.

Икар бросился к креслу, в подлокотник которого был вмонтирован небольшой экран телевидеофона, и включил его. Но матовое стекло осталось слепым — ровный голубоватый свет крошечных ламп не осветил его изнутри. Тогда растерянный, охваченный тревогой мальчик закричал в микрофон:

— Отец, у меня в каюте разбиты все приборы! Телевидеофон не работает! Что случилось? Что случилось?

Решетка микрофона равнодушно проглотила его слова. Разнеслись ли они по всем трубкам и отсекам корабля? Придет ли ответ?

Икар замер, прислушиваясь. Ни одного звука.

Тогда Икар бросился к двери и толкнул ее. Высокая овальная дверь, которая раньше открывалась легко и бесшумно, сейчас не поддавалась. Видимо, перекосилась рама. Тогда Икар навалился на дверь плечом и забарабанил в нее кулаками. Но пористая обивка поглощала звуки; с таким же успехом Икар мог бы попытаться сдвинуть с места скалу.

Каюту заливал мягкий дневной свет. Уютная квадратная комнатка, к которой Икар так привык почти за четыре года полета, где ему были знакомы каждая книга, каждая карта, каждый прибор на лабораторном столике, показалась сейчас мальчику мышеловкой, западней. Он был замкнут в нее. Разбитые приборы, не позволявшие определить положение корабля, отсутствие связи, невозможность установить размеры катастрофы — все это заставляло тревожно сжиматься сердце мальчика.

Беспомощно потоптавшись у двери, он подошел к креслу и тяжело опустился в него. К этому мальчика приучил отец. Он всегда говорил:

— Если надо что-нибудь сделать и есть время подумать — подумай.

Икар стал думать.

Чем открыть дверь? Использовать стойку стеллажа вместо рычага? Не годится. Дверь сидит плотно, нет ни одной щели. Взорвать ее? А чем?

Икар вздрогнул. А подарок отца — К-лучевой пистолет? [1] К-лучевой пистолет — оружие, использующее энергию, выделяющуюся при распаде к-частиц (фантастическое).

Как же он забыл о нем! Как хорошо, что пистолет хранится в ящике письменного стола, а не в командной рубке и не в арсенале! Правда, пустив в ход пистолет, он произведет значительные разрушения, но их можно будет исправить. В крайнем случае придется пожить некоторое время в каюте без двери.

Икар метнулся к столу, достал пистолет и передвинул на рукоятке кнопку влево до отказа: чтобы пробить толщу стены «Малахита», нужна была чудовищная энергия.

В широкой воронке, которой оканчивался короткий ствол пистолета, вспыхнул яркий луч. Тонкий, словно игла, он уперся в дверь как раз в том месте, где она соединялась со стеной, и прошил ее насквозь. Икар, медленно поднимая руку, повел пистолетом вверх.

Икар, медленно поднимая руку, повел пистолетом.

И через мгновение дверь с тяжелым грохотом упала в центральный коридор. В стене образовалось зияющее расплавленным металлом отверстие. Мальчик выключил подачу энергии, отшвырнул пистолет и бросился в коридор.

В коридоре, похожем на высокую штольню, стояла тишина. Только негромко гудели уцелевшие приборы, отмечавшие вибрацию корпуса корабля, и мерно щелкали автоматические регуляторы воздуха. У стены вилась узкая дорожка эскалатора. Икар вскочил на нее и нажал кнопку. Но дорожка стояла, словно приклеенная к полу.

Мальчик растерянно оглянулся. Куда бежать? В отсек главного двигателя? Да, скорее всего отец там. Не работает масса приборов, очевидно, не хватает энергии. Раз так, значит что-то случилось с двигателями. А может, отец в штурманской рубке, у главного пульта?

Раздумывать было некогда. До командной рубки было ближе, и Икар помчался туда.

С трудом сдерживая дыхание, Икар подбежал к штурманской рубке и рванул на себя дверь. Она легко поддалась, и он вбежал в большой круглый зал, в ротором размещался мозг корабля: электронные машины, прокладывавшие курс, локаторы, регуляторы двигателей — тысячи сложных приборов, карты и схемы пути.

И здесь, в этом святая святых звездолета, где никогда не было ни пылинки, царил разгром. Правда, большинство приборов уцелело, и сейчас они оживленно перемаргивались разноцветными огоньками, но даже беглого взгляда Икару было достаточно, чтобы увидеть вырванные из своих гнезд счетчики, программные устройства, осколки стекла, перекошенные рычажки на центральном пульте управления. Но сейчас все это не интересовало мальчика: у локатора фронтального обзора, широко раскинув руки, лежал его отец. Глаза его были закрыты, из уголка рта через подбородок на шею сбегала узкая полоска уже засохшей крови. Ни Бахтина, ни Соколова в рубке не было.