Андрей Мансуров: Его Величество Авианосец

Билл знал, что так оно и есть, но не мог удержаться, чтоб не изобразить брюзгливого старикашку, «в одном флаконе» с дотошным занудой, свято соблюдающего Дух и Букву Великих Регламентирующих Бумаг:

– Мать, посматривай. Если заметишь даже намёки на что-то подозрительное, снаружи или внутри, – сообщай сразу.

– Ваши указания поняла, сэр.

Мать, главный компьютер на Авианосце, ещё помнит те времена, когда ветеран Космофлота являлся флагманом Поллукской эскадры. И, как всегда, кратка и конкретна. Хотя лучше него знает, что в его последней команде нет особого смысла – она запрограммирована действовать так всегда.

Старший сержант Билл Хинц, полноправный хозяин и Комендант монументальной громады из броневой стали, аллюмосиликона, и сивлара, водоизмещением в почти полмиллиона тонн, убедившись, что голос «напарницы» слышен через вживлённый прямо в ухо наушник отлично, не торопясь двинулся по Третьему служебному коридору палубы «Е» в корму.

Он хитро подмигивал в видеокамеры наблюдения, зная, что Мать видит и его, и три тысячи двести двадцать одно другое помещение на этом древнем памятнике космической экспансии человечества, но скоро ему надоело бодриться и изображать деловитость.

Самому-то себе он не стеснялся признаться: что он, что «вверенный» его заботам Авианосец – устаревшее и списанное за ненадобностью ба-рах-ло. Сам он – отправленный в отставку по возрасту, ветеран пяти Кампаний, пусть и дослужившийся до старшего сержанта, но недостаточно, видать, амбициозный и инициативный, чтобы «подумать о дальнейшей карьере», банальный «служака». Поступить в Высшую Офицерскую Академию в Вест-Пойнте ему не предлагали никогда.

И вот теперь, на пенсии, он, понимая, что там, «дома», никому не нужен, так как ни создать семью, ни сохранить связи с родными не удосужился, вынужден подрабатывать сторожем утиля. Да-да, он – никакой не «Комендант», хоть именно так и значится в платёжной ведомости, и Приказе, а – обычный сторож. На подработке.

Нет, брехня это. Он дёрнул щекой: за каким …ем он врёт самому себе?

Не нужно ему «подрабатывать». Пенсия вполне приличная. И комната в общежитии ветеранов, бесплатная и удобная, и освобождение до смерти от всех видов налогообложения, и бесплатный проезд, и прочие льготы, позволили бы неплохо дожить «зрелые», или, всё же, вернее – перезрелые годы. Будь то в большом городе, или заштатном небольшом – по его выбору.

Просто…

Просто когда узнал, что флагманский корабль за ненадобностью и по «моральному износу» выводят из состава Флота, и ставят на вечный прикол к остальным списанным посудинам, возмутился. Ну, там, в глубине души. И напросился сам: уж он-то знал, где, что, и как, здесь, на «Рональде» нужно латать, подкручивать и подмазывать, чтоб груда металла длинной с добрый километр, работала, как часы.

И пусть с Авианосца сняли всё вооружение и ходовые двигатели – ничего, ещё есть маневровые. Пара-тройка противометеоритных пушек. Сканнеры. Роботы-ремонтники. Автоматические системы пожаротушения, приличные запасы топлива, работающий на холостом ходу реактор. Большие запасы воды, и небольшие – непортящейся армейской пищи. А теперь и – оборудованная им самим «неположенная» оранжерея-теплица в одном из наружных блистерных отсеков. Освещаемая даровым светом – Солнца. Свежие фрукты-овощи позволили бы выживать, не опасаясь цинги и голода, ещё хоть сто лет.

Ну, и, конечно, здесь – Рон…

Проходя коридорами, он останавливался, и преувеличенно тщательно оглядывал, впрочем, не заходя внутрь, оказывавшиеся на пути гигантские гулко-голые просторы помещений: казармы, ангаров, боевых башен, ремонтных мастерских, камбуза. И вязко-глухую сейчас пустоту комнат поменьше: медотсека, лабораторий, кают начальства, и всего остального, что, если уж честно, обходить не нужно, а случись и правда такая необходимость, не обойти и за месяц… Ну, то есть, это – если обходить так, как положено: дотошно и со всеми чёртовыми диагностически-ремонтными приборами на самоходной роботележке. И в компании пары крабов-дроидов.

И, разумеется, на связи с ним, через вживлённый в ухо ещё сорок далёких лет назад, как только приняли в «Учебку», наушничек, всегда оставался «мозг» всего этого беспокойного когда-то, а сейчас недвижимым монолитом обращающимся по стационарной орбите, хозяйства: главный компьютер, процессор которого вставили ещё до того, как «Рональд Рейган» сошёл со стапелей у Нептуна.

А что: Мать – отличный собеседник.