Дарья Аппель - Молодость Кайзера

– Остановитесь-ка, – попросил он.

Баронесса, наблюдавшая за ним в зеркале уже давно, быстро послушалась его и съехала на обочину.

– Я должна была сразу это сделать, – проговорила она. – Зигфрид, возьмите аптечку… Должна лежать в бардачке.

Тот вновь подчинился командному голосу девушки и передал ей небольшую кожаную сумку, помеченную лаконичным крестом. Райнхард сквозь не отступавшую дурноту подумал, что из нее вышел бы неплохой командир флота. Или же начальник охраны, вместо тех олухов, пропустивших террориста…

Магдалена расстегнула «молнию» и принялась рыться во внутренностях аптечки, приговаривая:

– Если только я не забыла… Нет, здесь, ну отлично!

– Что это? – спросил Кирхайс.

Упаковки казались ему знакомыми, но не мог припомнить названия лекарства.

– Ноотропы широкого спектра действия… Самое то в таком состоянии, как у вашего друга.

Она пересела на заднее сидение, рядом с Райнхардом. Кирхайс последовал ее примеру и уселся там же с другой стороны, поддерживая друга, которому явно было тяжело стоять.

– Осторожнее, Зиг, меня сейчас вырвет, – прошептал молодой человек, надеясь, что Магдалена его не услышит. Слюна с противным прогорклым вкусом наполняла рот, и Кирхайс невольно отодвинулся, поддерживая его.

Рвота облегчение не принесла, и это Райнхарда даже чуть испугало.

– Помогите мне! Снимите с него китель, ему дышать тяжело, – распорядилась Магдалена, которая, деликатно не обратив внимания на приступ тошноты своего знакомого, успела вскрыть упаковку с лекарственными ампулами, физраствором и одноразовыми шприцами и приготовить укол.

– Я сам, – проговорил смертельно бледный Райни, непослушными пальцами пытавшись расстегнуть крючки своего кителя. Зигу все же пришлось прийти ему на помощь.

Магдалена помогла расстегнуть пуговицы рубашки, точным движением задрала рукав, нашла место на плече и быстро вколола лекарство в руку молодого офицера.

– Потерпите, Райнхард, будет довольно больно. Церебролизин такой, – проговорила она, протыкая кожу иглой. – Но ваша голова нужна целой.

И впрямь, боль от укола поначалу была настолько ощутимой, что Райни невольно вскрикнул.

– А если еще вколоть витамин В? – он вспомнил про ноотропы. – Думаю, тут мне понадобится.

– Ну, ежели вы так желаете, можно… Впрочем, не можно, а нужно, – произнесла девушка, доставая вторую упаковку с ампулами и еще один одноразовый шприц.

Кирхайс смущенно наблюдал за ее действиями и попробовал было спросить:

– А это точно необходимо?

– Еще как, – убедил его приятель.

– Спирта нет, весь выпили, – попробовала она пошутить, прикладывая ватку к небольшой ранке от второго укола.

– Как это нет? – Райни вынул бутылку и отхлебнул ее, утоляя жажду. Магдалена усмехнулась и села за руль.

– А теперь поехали, до дома только десять минут езды, – распорядилась она, трогаясь с места.

Укол и спиртное развеяли дурноту, заменив ее сонливостью, и Райнхард не заметил, как они доехали до особняка фон Вестфаленов.

…Солнечные лучи, просвечивающие сквозь легкие кружевные занавески, пробудили его, заставив разомкнуть веки. Он даже не сразу понял, где и как оказался. Явно не у себя дома… Даже пахло здесь иначе – лавандой и розой, ароматами девичьей спальни. Да и кровать была непривычно широкой. На нем была свежая, незнакомая рубашка, размером поболее той, которую он носил. Постельное белье, шелковистое и гладкое, благоухающее цветущим садом, приятно ласкало его кожу, охлаждая его от жара.

Медленно в памяти начали всплывать события дня минувшего, во всей их трагичной сумбурности.

– Кто же это сделал? – не вслух сказал Райнхард. – Да, мы знаем, кто внес бомбу. Но кому же это было выгодно? И почему же сам кайзер не приехал? Его наверняка предупредили, это ясно, но кто это мог быть? Если это провокация со стороны хозяина дома…

– Это была моя первая версия, но я ее отмела, – раздался мелодичный девичий голос. Оказывается, он настолько забылся, что говорил вслух? Как некстати… Райнхард покраснел, глядя на Магдалену. Та выглядела потрясающе, под стать сдержанному, но элегантному убранству ее спальни – синий пеньюар, оттороченный белыми кружевами и завязанный на тонкой талии, не скрывал легкой ночной сорочки на бретелях с глубоким вырезом. Волосы ее, темно-каштановые и очень густые, были распущены и перекинуты через плечо, а глаза, синие и лучистые, смотрели на него необычайно внимательно, но без вчерашней озабоченности.