Роман Шалыгин - Потомок Белого Ягуара

Мать прожила непростую жизнь и была наказана мучительной смертью. За что? Но в любом случае, она перебралась далеко за тридцать три. А я только достиг этой точки и как далеко смогу уйти от нее, большой вопрос. Вот потому-то, со сто процентной уверенностью заявляю, настоящие лузеры не пропащие алкоголики и наркоманы, а такие как моя мать, такие как я: глупые и наивные жертвы грандиозного обмана, апофеозной лжи старательных умельцев, находящихся за кулисами, тщательно оберегающих свои тайны, позволяющие им веками пользовать свою послушную биомассу.

Вот еще один, довольно интересный персонаж, застрявший на отметке в тридцать три – Иисус Христос. К какой группе отнести его?

Может быть к успешным? Да ну… Не шутите так! К успешным можно отнести всех тех, кто грамотно воспользовался его именем. Наиболее проворные «успешники» умудрились построить успех даже на его наивных взглядах и убеждениях, ловко внушая их другим, а потом пользуясь ими в виде той самой послушной биомассы, находясь при этом за кулисами… Хм… А в чем был успех самого Христа? В голоде и нищете? В рваных, поношенных одеждах и стертых ногах – как результат нелегкой борьбы с десятками километров, преодолеваемых ради просвещения, просветления и облагораживания тех самых, от рождения злых и глупых людей, уставших от лжи, несправедливости, озлобленности себе подобных… И все ради чего? Их светлого будущего?! Бескорыстие и альтруизм преследуется по закону… По закону эволюции! А может быть его успех в том, что его как в музее насекомых, вывесили нагого, ловко прикрепив экспонат к деревянному кресту, всем в нарекание и потеху? И этого он уже добился в свои тридцать три года! Кто из нас дожил до этого возраста, наверняка понимают, как это успешно… А ведь главный кумир, самой крупной в мире религии, мог так же, как многие до него, вовремя него и после его успешного ухода, заливать свой мозг алкоголем или пропитывать парами опиума, марихуаны и других, ныне запрещенных, веществ. И самое интересное, с большой вероятностью, прожил бы гораздо дальше своих тридцати трех. Да, он был бы маргиналом в глазах «успешных». Возможно, он был бы призираемым «лузером» для тех, кто является на самом деле настоящим «лузером», но уж точно, не пополнил бы их ряды…А так имеем, что имеем.»

Хозяин съемной квартиры долил остатки напитка, не скрывая пьяного удивления от такой скорой кончины содержимого дорогой бутылки. Алкоголь только начинавший выполнять свои прямые обязанности, погружая в мир сладких грез и вырывая из цепких лап пессимизма реалистической утопии, тут же закончился. Все естество требовало продолжения банкета, категорически отказываясь принимать абсолютно патовую финансовую составляющую этого мероприятия.

– Скотч, это очень уж хитрый предмет… всякая вещь… или есть или нет… а скотч я никак не пойму в чем секрет, если он есть… то его сразу нет – в голубоватом свете будильника, опустив пустую бутылку под стол, он, с наигранной грустью в голосе пытался попасть в такт монотонной китайской мелодии, пропел детскую песенку, несколько исковеркав ее под личную ситуацию.

«Час ночи… Еще пять часов и мне будет ровно тридцать три года. Мы вот-вот и станем ровесниками с самим Христом.»

– Теперь вы меня сможете распять официально! – зачем-то выкрикнул он в пустоту темной квартиры.

«В отличии от рок-звезд, быть ровесником Иисуса выгоднее на целых шесть лет. Быть распятым кем-то в тридцать три, все же не так глупо и бессмысленно, как наложить на себя свои же собственные руки в двадцать семь… Интересно откуда появилась у рок-звезд такая мода? Возможно, кто-то из них понял, двадцать восемь тот самый возраст, в котором все бунтарские позывы отмирают, оставляя после себя лишь старческий, эгоистичный рационализм… Сколько их сейчас, сморщенных и обрюзгших доходяг, давным-давно предавших все рок-идеалы, но по наитию или от жажды банальной наживы, до сих пор пудрящих мозги лживыми лозунгами в своих однообразных песнях? Стыд и срам. Вся эта рок-музыка далека от свободы, правды и честности, а почти все ее герои обычные самодовольные, лживые лицемеры… Надо отдать им должное: они менее лживые и лицемерные относительно остальных… Относительность…»

Откинувшись на спинку, расслаблено утопая в кресле, он начал вспоминать прочитанное, уже в такой далекой юности, интервью с одним из своих рок-идолов, в котором тот откровенно признавался, что ненавидит мотоциклы из-за невыносимого запаха горелого на двигателе масла и, к тому же, искренне верит в Бога. Он вспомнил, как именно тогда, в его еще несформировавшийся, легко программируемый извне, юный мозг, наконец вкрались первые сомнения. Тогда было до невозможности сложно понять, как можно так убедительно петь о свободе, постигаемой лишь верхом на железном коне, и ненавидеть этих самых коней? Как можно петь о зле, антихристе, дьяволе и верить в Бога – предавая и тех, и этих? Не высшая ли это форма лицемерия? Но как бы там ни было, ему все равно не хотелось принимать того факта, что существует обман. Обман тотальный и вездесущий. Он думал, а скорее очень хотел так думать – это единичный случай и все остальные «герои», которые формировали его «взрослое» мировоззрение, не такие, все они обязательно честные и уж точно поют о свободе, противостоянии и дьяволе – искренне. И вот понадобилось прожить 32 года, чтобы окончательно понять: всё то, о чем так искренне пели рок-звезды до 27 и лживо, но убедительно после – иллюзия. А, следовательно, понять такую простую и вероятно единственную истину этой жизни – все обман и ложь.