Рэй Брэдбери - Спринт до начала гимна

- Ду-ун!

Но встретили нас Кланнери и Нолан, и они молча показали на что-то в глубине зала. Я два раза подпрыгнул, пытаясь заглянуть вперед, через головы. В огромном зале царила полутьма. Я не увидел ничего.

- Ду-ун!

Вдруг у четвертого ряда все остановились, и я услышал испуганные возгласы: оказалось, что Дун сидит на своем месте в четвертом ряду, у прохода, и глаза его закрыты, а руки сложены на груди.

Мертвый?

Да ничего подобного!

Слеза, огромная, сверкающая и прекрасная, скатилась по его щеке. А вот и еще одна, больше и прекраснее прежней, выкатилась из другого глаза. Подбородок у Дуна был влажный, и было ясно, что начал плакать он не сейчас.

Его обступили, над ним склонились, тревожно всматриваясь в лицо.

- Ты что, заболел?

- Плохую новость услышал?

- О боже! - воскликнул Дун. Он тряхнул головой, будто хотел с нее что-то сбросить.

- О боже, - произнес он наконец, - ведь у нее ангельский голос!

- Ангельский?

- Да, - кивнул он.

Взгляды всех обратились на пустой серебристый экран.

- Это ты... про Дину Дурбин?

Дун всхлипнул:

- У нее голос как у моей дорогой покойной бабушки...

- Что ты плетешь? - оборвал его Тималти. - Совсем не такой был у нее голос!

- А кто это может знать лучше меня? - Дун вытер глаза и высморкался.

- Значит, не побежал ты только из-за этой девки, из-за Дурбин?

- "Только", - горько передразнил его Дун, - "только"! Да это кощунство, бежать после такой музыки! Все равно что прыгнуть во время венчания через алтарь или затанцевать на похоронах.

- Хоть бы предупредил нас, - и Тималти посмотрел на него злым взглядом.

- Как я мог предупредить? Было такое чувство, будто мне бог открыл вдруг глаза и уши. Последнее, что она пела... "Прекрасный остров Иннисфри", да, Кланнери?

- А что еще она пела? - спросил Фогарти.

- "Что еще она пела"! - вскипел Тималти. - Половина из нас потеряла по его милости весь сегодняшний заработок, а его, видите ли, интересует, что еще она пела! Пошел отсюда!

- Оно конечно, деньги правят миром, - согласился Дун, снова смежая веки, но выносить их власть помогает нам музыка.

- Что происходит? - громко раздалось откуда-то сверху.

Кто-то, перегнувшись через перила балкона, смотрел на нас и дымил сигаретой.

- Из-за чего шум?

- Киномеханик, - прошептал Тималти и уже вслух: - Здорово, Фил! Это мы, команда! У нас тут один небольшой спор по этике, если не хуже - по эстетике. И... э-э... скажи, пожалуйста, нельзя ли еще раз проиграть гимн?

- Гимн? Еще раз?

Те, кто выиграл, обеспокоенно зашевелились, стали переступать с ноги на ногу и подталкивать друг друга локтями.

- Хорошая мысль, - сказал Дун.

- Неплохая, - подтвердил Тималти, теперь сама хитрость.

- Богу было угодно лишить нашего Дуна сил.

- Попался, как рыба на крючок, на фильм тридцать седьмого года, - добавил Фогарти.

- Чтобы все было по-честному... - И Тималти без тени смущения снова посмотрел вверх. - Фил, мальчик мой, скажи, пожалуйста, последняя часть фильма еще здесь?

- Не в дамском же туалете, - ответил, попыхивая сигаретой, Фил.

- До чего остроумный малый! Ну а теперь, Фил, голубчик, скажи, пожалуйста, не мог бы ты снова прокрутить последние кадры, повторить для нас конец?

- Только это и нужно?

На какой-то миг всеми овладела растерянность, но мысль о новом состязании слишком соблазняла даже тех, чьи выигрыши ставились теперь под вопрос. Все закивали, и недолгое молчание кончилось.

- В таком случае, - крикнул сверху Фил, - я и сам ставлю шиллинг на Хулихена!

Те, кто выиграл, разразились смехом и победными кликами; они явно собирались выиграть снова. Хулихен благодарно помахал им рукой. Проигравшие стали тормошить Дуна:

- Слышал, как тебя оскорбляют? Не спи, старина!

- Как только девица, черт бы ее побрал, запоет, сразу оглохни!

- Все по местам, быстро! - И Тималти начал торопливо распихивать на две стороны собравшихся.

- Нет зрителей, - сказал Хулихен, - а какое же это состязание без зрителей, какой это бег с препятствиями?

- Тогда... - и Фогарти обвел нас, моргая, взглядом, - зрителями будем мы сами!

- Идет!

Довольные, все бросились рассаживаться по креслам.

- Или еще лучше, - послышался откуда-то из передних рядов голос Тималти, почему бы нам не разделиться на две команды? Дун и Хулихен - это само собой, но за каждого болельщика Дуна или, соответственно, Хулихена, который выскочит до того, как гимн приморозит его к месту, будет засчитываться дополнительное очко - согласны?

- Согласны!

- Простите, - сказал я, - но ведь некому судить снаружи.