Джон Браннер - Бесчисленные времена

То, о чем долго и нудно вещал падре Теренс, знал любой кандидат. Такое ключевое событие истории, как покорение Англии, являлось обязательной темой многочасовых дискуссий и экзаменационных вопросов в первый год обучения. Путешественники во времени его скрупулезно исследовали почти сто лет.

Падре Теренс заметил нетерпение слушателей и снова оскорбился.

— Вот что мы рекомендуем, — резко сказал он. — Нужно послать в прошлое столько наблюдателей, сколько мы сможем набрать. Они станут следить за событиями, которые привели к покорению Англии. Если там не сумеем обнаружить вмешательство Пары Псов, то следует проверить немногие альтернативные ветви истории, пока мы ни обнаружим его. И только убедившись, что запланированное заговорщиками изменение истории состоялось, предпримем более действенные меры прикажем арестовать либо убить Пару Псов и его помощников.

— Но если он уже вмешался в историю… — начал принц.

— То откуда мы возьмем время, чтобы опередить его злодеяние? — закончил фразу падре Теренс. — Это проблема нелинейной связи прошлого с настоящим, сударь. Существует диагональный компонент относительного времени. Это промежуток времени между прибытием Пары Псов в прошлое и совершением фатального деяния. Он составляет не более двух часов, этого нам должно хватить.

— Мы бросимся в этот промежуток и разрушим козни индейца?

— В идеальном случае — да, и тогда прошлое останется нетронутым.

— Гм… — принц явно не знал, что сказать.

Он, кажется, понимал, что его положение Гроссмейстера Службы Времени им не заслужено, и досталось вовсе не за выдающиеся знания в области темпоральных дисциплин, а благодаря королевскому происхождению. Поэтому спорить с Главным теоретиком принц не решился, а повернулся к Красному Медведю.

— Какие шаги вы предприняли, чтобы помешать Паре Псов добраться до прошлого и сорвать его дьявольские планы?

— Вся наша хроноаппаратура тщательно охраняется, но… — Красный Медведь наморщил лоб, демонстрируя мыслительную работу. — Эти аппараты так просто конструировать! К сожалению! Даже если заговорщики не смогут раздобыть нужные материалы, с этих идиотов из Восточной Конфедерации вполне станется помочь Паре Псов отправиться в прошлое. Мы обязаны исходить из того, что он уже в пути, а в наших часах остается всего несколько песчинок. Затем лезвие косы опустится и…

— Довольно слов! — ударил кулаком по столу Гроссмейстер. — Идите и отыщите, Бога ради, этого человека, пока он не стер нас из истории одним движением руки!

И такая беда вполне могла приключиться, об опасности исчезновения куска истории все знали из теории, и только дон Мигель — из личного опыта. Теперь, когда падре Рамон был мертв, он один помнил, что случилось в ту новогоднюю ночь, полную ужаса и кровопролитий. Дон Артуро Кортес знал, что его изымали из времени, но не видел ни пожаров, ни гибели королевской фамилии и обижался, что карьера пошла прахом из-за несуществующей провинности, которую иезуит стер из реальности одним-единственным смелым ударом.

Именно так нужно было действовать и сейчас — быстро и решительно, а не осторожничать, как в шахматной партии, когда следующий ход обсуждается в кругу друзей. Вдалеке отсюда, в Калифорнии, дон Мигель часами беседовал с Парой Псов и составил мнение о нем как о человеке и личности. Он знал, что этот человек не стал бы опускаться до пустых угроз.

Но Генеральных сотрудников убедить в этом было невозможно. Оставалось только надеяться, что мир выживет благодаря чуду.

Прошло два дня, которые показались вечностью, прежде чем он и дон Филиппе, как и большинство молодых сотрудников Службы, получили предписания отправиться в прошлое. Они были обязаны следить за развитием событий перед выходом Армады из Кадиса в море. Сотрудники СВ переоделись под местных жителей и имели соответствующие легенды и документы.

Было вполне логичным выбрать из всех узловых пунктов истории именно этот, и защищать его от вмешательства, но дон Мигель не верил, что Пара Псов нападет в таком очевидном месте…

По этой причине вечером накануне отбытия в прошлое он встретился с доном Филиппе в кабачке, популярном у молодых сотрудников СВ в Нью-Мадриде, и сказал, что написал письмо.

— Кристине? — спросил тот. Его взгляд скользнул с лица дона Мигеля к сложенному листу бумаги в его руках. — Я тоже написал, — он извлек из сумочки на поясе письмо, которое было копией сочинения дона Мигеля, если не считать обращения: вместо Кристины там стояло имя Ингеборг. — Ты думаешь, имеет смысл их отсылать?